приблизившись к его вероятному окончанию, мы постоянно вспоминаем тебя. Должно быть, это письмо не скоро попадет тебе в руки. Если нам повезет, мы обгоним его на обратном пути. Но если ты получишь нашу весточку, а мы к тому времени не вернемся, тебе следует знать: твои родители идут по затерянным следам в Авзентинию. Только не пытайся разыскивать нас, любимая. Шадрак подскажет тебе, как поступить. Дорога слишком опасна. У нас не было намерения путешествовать в Авзентинию. Она сама прибыла к нам. Преданно любящий тебя, твой отец – Бронсон.
София молча смотрела на нее. Странно и даже жутковато было слышать полные любви слова отца, бесстрастно произносимые незнакомкой. А уж то, что Угрызение вот так запросто без единой ошибки пересказала письмо…
– Как это у вас получается? – спросила София.
Угрызение ответила с прежним бесстрастием:
– Я что угодно с одного прочтения запоминаю.
– Завидный у вас дар…
Угрызение отвела глаза:
– Это смотря что доведется прочесть. Есть вещи, которые хочется запомнить. А есть такие, что век бы их не видать.
София моргнула.
– Да, – сказала она. – Это уж точно.
– Значит, – вернулась к делу Угрызение, – вы ищете сведения по Авзентинии…
До Софии вдруг дошло, что эта молодая женщина, возможно, лучше других сумеет помочь ей найти краткий путь сквозь архивные дебри.
– Именно так. Вы о ней что-нибудь слышали? Быть может, видели где-нибудь? Не припоминаете?
– Нет. Не видела, – ответила Угрызение. И стремительно поднялась: – Мне думается, вам следует просмотреть указатели, касающиеся года, когда было написано ваше письмо. Восемьдесят второй год нашей эры.
И, не дожидаясь реакции Софии, покинула стол, чтобы тотчас исчезнуть среди стеллажей.
Впрочем, несколькими минутами позже Угрызение возвратилась, толкая перед собой библиотечную тележку:
– Я вам первые тридцать привезла.
И она стала перегружать тяжеленные фолианты на читальный стол.
София недоуменно нахмурилась:
– Первые тридцать… чего?
– Первые тридцать томов ссылок и указателей, касающихся восемьдесят второго года. – Угрызение чуть помедлила, выверенное бесстрастие на ее лице впервые окрасилось едва заметной смешинкой. – Вы же не думали, что указатели по каждому году ограничиваются всего одной книгой? Восемьдесят второй охватывается более чем тремя сотнями томов.
«Триста томов! – мысленно ахнула София. – Ужас какой! Да как мне их все за три дня пролистать?!»
3
На борту «Пустельги»
В эту десятую и последнюю ночь на борту «Пустельги» меня разбудили ужасные завывания. Я повернулась к Бронсону, желая его разбудить, но неожиданный толчок бросил нас друг на друга. Не без труда мы выбрались из койки и торопливо оделись. Корабль бешено раскачивался, слышались крики команды, но жуткий вой все заглушал. Мы сразу поняли, что угодили в самый центр сильнейшего шторма.