я за него в ответе был. Понимаю. На твоем месте точно так бы поступил. С точки зрения командира роты и товарища – решение логичное. Но я на своем месте, и у меня на этот счет другие виды. Я за себя ручаюсь и только за себя хочу быть в ответе.
– А поподробнее можешь? Сдается мне, что знакомый блатной мотивчик слышу: сначала закурим табачок твой, а потом каждый свой.
– Зря ты так. – Махтуров отвернулся к окну, возражал, глядя в сторону. – Сам знаешь, получить пулю или нож в спину от этой сволочи я, допустим, не боюсь. Но чтобы они мне поперек дороги к свободе встали, грузом повисли – не по шее хомут.
– А для меня, значит, в самый раз?
– Это твой выбор, твой путь, – упрямо возразил Махтуров. – Я – не ты и не Витька Туманов. Мне штрафное обличье ни в каком виде не подходит. Если жив останусь и получу чистые документы, в штрафном ни на минуту не задержусь.
– Одно другому не мешает.
– Пойми, штрафной батальон – не семейный дом, чтобы его проблемами загружаться. Для меня штрафной – как общественная баня. На помывку идем все хором, но моемся в одиночку. И мне плевать, кто и как рядом моется. Чужие спины никому тереть не собираюсь и для своей мочалки ничьей не попрошу. Отмываюсь как могу. И каждый бой – как банный день: отмылся – ушел! Не отмылся – жди следующего раза.
– Значит, отказываешься… – зная тяжелую махтуровскую неуступчивость – если упрется – не сдвинешь! – Павел уже не спрашивал, ждал подтверждения.
– Значит, отказываюсь, – согласным кивком подтвердил Махтуров. – Не сочти за обиду.
– Ну а связником пойдешь? Жить вместе будем.
– И связником не пойду, – тяжело вздохнул Махтуров. – Я понимаю, конечно, что ты для меня как лучше хочешь сделать, но останусь во взводе. Там я тебе нужнее буду.
Павел разочарованно помолчал. Пожалуй, впервые, разойдясь с Махтуровым во взглядах, он был не в состоянии ни понять, ни принять позиции друга.
– А этих зачем вызвал? – нарушил молчание Махтуров, кивнув на дверь, за которой слышались перебранивающиеся голоса Туманова и Богданова.
– Связниками возьму, – ответил Павел. – И для них лучше будет, и мне с ними спокойней. Свои люди.
– Вот их – правильно, – одобрил Махтуров с облегчением. – Ребята надежные, не подведут. Да и поостерегутся около тебя дурью маяться, особенно Туманенок. Без царя в голове парень, куда ветер дунет, туда и клонится. Замечаю, со шпаной якшаться стал.
– А на взвод, по-твоему, кого ставить?
– Ставь Маштакова. И боевой опыт имеет, и с характером мужик, твердый. Отношения с людьми выстраивать умеет.
Про себя Павел тоже в пользу Маштакова склонялся. С Богдановым и Тумановым проще. Приказал личные вещи из взвода забрать и переселяться в командирский блиндаж. Оба назначены связными командира роты.
Махтуров ушел вместе с ними.
И только когда следом появился Тимчук, стал расставлять на столе обеденные котелки, Павла догнала поздняя мысль: надо было придержать Николая, покормить обедом. Штабная кухня не чета ротной, солдатской. Суп гороховый, наваристый, с мясом. На второе – гречневая каша с тушенкой.