откинулся на стуле, втиснувшись в самый темный и самый дальний угол помещения.
– Очень. Ведь если правда, что жена ушла от него в понедельник…
– То зачем он нес ей обед во вторник?
– Чтобы совпадало с его первой версией, абсолютно нереальной, от которой он и сам отказался.
Вильчур кивнул – в темноте был виден лишь бледный нос. Шацкий задумался. Он выкурил сегодня только одну сигарету, получается, что до дневной нормы оставалось еще две. Интуиция подсказывала приберечь их на встречу с Татарской, к тому же само пребывание в этом помещении равносильно выкуренной пачке. Но он все же вынул сигареты, Вильчур предложил огонь. Даже если и удивился, что прокурор курит, виду не показал. И молчал, пока Шацкий прокручивал в голове всевозможные сценарии. Пазлы плясали в его воображении, но все они были из разных комплектов, и он чувствовал, что пытается соединить их через силу.
Предположим, что в понедельник они и впрямь поцапались. Она вышла, злая, не замеченная камерами, пошла через поля в сторону Вислы. Там на нее напал маньяк и убил. Только почему на теле погибшей нет никаких признаков борьбы, не видно, что она пыталась вырваться, нет следа от удара? Предположим, в понедельник они так сильно поцапались, что Будник убил ее. Стоп, на теле нет следов. Предположим, вечером он задушил ее подушкой. В подвале выпустил кровь. Стоп, в доме нет следов крови. В таком случае он вывез ее в уединенное место, там убил… Стоп, камеры не зарегистрировали, чтобы Будник куда-либо выезжал на машине. Вынес плотно завернутую через кустарник в уединенное место, там убил, выпустил кровь. Во вторник для отвода глаз пошел на работу, купил два обеда, чтоб иметь алиби. Ночью – снова через кусты, перенес ее на другой конец Старого города, там и оставил. Возможно такое? Нет, не лезет ни в какие ворота.
Тогда, может, у него уже давно созрел план. Был мотив, о котором они покуда ничего не знают. Работает в горсовете, знает всю систему городской безопасности, знает, где висят камеры. В воскресенье прошелся перед камерой, потом затащил ее на прогулку поблизости от места, где найдено тело. Чтоб не таскаться с трупом по всему городу. Оглушил, убил, обескровил. Когда все было кончено, подбросил.
– Как ни крути – ни хрена, правда? – заскрипел из темноты Вильчур.
Шацкий поддакнул. Ни мотива, ни доказательств, а орудие преступления стерильно, как подготовленный к операции хирургический инструмент.
– А вот еще одна запись, – Вильчур пододвинул прокурору ноутбук.
Экран выглядел абсолютно белым, силуэты домов настолько бледны, что практически неразличимы, и Шацкому вспомнилась Silent Hill[27].
– Где это?
– На Еврейской. Камера висит на стене синагоги, – Шацкий отметил, что Вильчур не сказал: «на стене архива», – и смотрит в сторону замка. Направо – автостоянка, за ней кусты, в которых нашли Будникoву. Запись сделана в среду утром, минут за пять-шесть до того, как нас оповестили. Смотрите-смотрите.
Шацкий смотрел. Проходили секунды, минуты, туман