один из самых блистательных. Государь мне о моём камер-юнкерстве не говорил, а я не благодарил его. Говоря о моём «Пугачёве», он сказал мне: «Жаль, что я не знал, что ты о нём пишешь; я бы тебя познакомил с его сестрицей109, которая тому три недели умерла в крепости Эрлингфорской» (в 1774 году!). Правда, она жила на свободе в предместии, но далеко от своей донской станицы, на чужой холодной стороне. Государыня спросила у меня, куда ездил я летом. Узнав, что в Оренбург, осведомилась о Перовском с большим добродушием»110.
А ось запис у «Щоденнику» Олександра Сергійовича від 26 січня:
«Барон д’Aнтес111 и маркиз де Пина112, два шуана113, будут приняты в гвардию прямо офицерами. Гвардия ропщет»114.
Запис 28 лютого: «Протекший месяц был довольно шумен, – много балов, раутов etc… Государь позволил мне печатать «Пугачёва»; мне возвращена моя рукопись с его замечаниями (очень дельными). В воскресение на бале, в концертной, государь долго со мною разговаривал; он говорит очень хорошо, не смешивая обоих языков115, не делая обыкновенных ошибок и употребляя настоящие выражения»116.
Запис 6 березня: «Царь дал мне взаймы 20 000 на напечатание «Пугачёва». Спасибо»117.
Запис 17 березня: «Вчера было заседание литераторов у Греча об издании русского Conversations Lexikon. Нас было человек сто, большей частию неизвестных мне русских людей. Греч сказал мне предварительно: «Плюшар118 в этом деле есть шарлатан, а я пальяс: пью его лекарство и хвалю его»119. Так и вышло. Я подсмотрел много шарлатанства и очень мало толку. Предприятие в миллион, а выгоды не вижу. Не говорю уже о чести. Охота лезть в омут, где полощатся Булгарин, Полевой и Свиньин120. Гаевский подписался, но с условием. Князь Одоевский и я последовали его примеру. Вяземский не был приглашён на сие литературное сборище. Тут я встретил доброго Галича и очень ему обрадовался. Он был некогда моим профессором и ободрял меня на поприще, мною избранном. Он заставил меня написать для экзамена 1814 года мои «Воспоминания о Царском Селе». Устрялов сказывал мне, что издаёт процесс Никонов121. Важная вещь!122
2 апреля. Кн. Одоевский, доктор Гаевский, Зайцевский и я выключены из числа издателей Conversations Lexikon. Прочие были обижены нашей оговоркою; но честный человек, говорит Одоевский, может быть однажды обманут; но в другой раз обманут только дурак. Этот лексикон будет не что иное, как «Северная пчела»123 и «Библиотека для чтения»124 в полном порядке и объёме.
В прошлое воскресение обедал я у Сперанского125. Он рассказывал мне о своём изгнании в 1812 году. Он выслан был из Петербурга по Тихвинской глухой дороге. Ему дан был в провожатые полицейский чиновник, человек добрый и глупый. На одной станции не давали ему лошадей; чиновник пришёл просить покровительства у своего арестанта: «Ваше превосходительство! помилуйте! заступитесь великодушно. Эти канальи лошадей нам не дают». Сперанский у себя очень любезен. Я говорил