этого не заметила; точно зачарованная, следила она за путниками, и в особенности за юношей. Как только все трое удалились настолько, что слов ее не было слышно, девушка вздрогнула и приглушенным голосом спросила:
– Кто это, бабушка?
Старуха подняла покрывало, приложила руку к губам внучки и боязливо прошептала:
– Он!
– Император?
Старуха отвечала многозначительным кивком головы; но девушка с нетерпеливым любопытством продолжала приставать к бабке и, вытянув далеко вперед темноволосую голову, тихо спросила:
– Молодой?
– Глупая! Тот, что идет впереди. Седобородый.
– Вон тот? А мне бы хотелось, чтобы императором был молодой.
Действительно, человек, который шел молча впереди своих спутников, был римский император Адриан, и казалось, что его прибытие оживило пустыню: едва он приблизился к камышам, чибисы поднялись оттуда ввысь с резкими криками, а из-за песчаного холма, лежавшего у края той широкой дороги, по которой не пошел Адриан, вышли два человека в жреческих одеждах. Оба они принадлежали к храму Казийского Baaлa[2] – небольшому зданию из твердого камня горной породы, которое своим фасадом выходило к морю и только накануне того дня удостоилось посещения императора.
– Не сбился ли он с дороги? – спросил один из жрецов другого по-финикийски.
– Едва ли, – отвечал тот. – Мастор говорил, что император даже в темноте найдет любую дорогу, по которой ходил хоть один раз.
– Однако же он смотрит больше на облака, чем на землю, – заметил другой.
– Но он ведь обещал нам вчера…
– Не обещал ничего определенного.
– Нет. При прощании он крикнул (я это явственно слышал): «Может быть, я снову приду посоветоваться с вашим оракулом…»
– «Может быть»…
– Мне кажется, он сказал: «вероятно».
– Кто знает, какое знамение, открытое им в небесах, гонит его отсюда, – сказал другой. – Он идет к лагерю, расположенному на берегу моря.
– Но в нашей парадной трапезной для него приготовлен обед.
– Ну, для него-то всегда стол накрыт. Пойдем. Какое скверное утро: я продрог!
– Погоди немного, посмотри.
– Что такое?
– Его поседевшие волосы не прикрыты даже шапкой.
– Еще никто не видал его с покрытой головой во время путешествий.
– Да и его серый плащ кажется вовсе не императорским.
– Но на пиршествах он всегда носит багряницу.
– Знаешь ли, кого он напоминает мне походкой и внешностью?
– Ну?
– Покойного верховного жреца нашего, Абибаала, – тот тоже шествовал так величественно и задумчиво и носил такую же бороду, как император.
– Да, да…и тот же испытующий и задумчивый взгляд…
– Тот тоже часто смотрел ввысь. Даже широкий лоб у них одинаковый… Только нос у Абибаала был более крючковат и волосы не такие курчавые.
– Уста