ладонью и рванулась вперед, в зал, но светловолосый схватил ее за руку, удерживая; девушка затрепыхалась, он прижал ее к себе, взгляд его взметнулся на Энди: она увидела в нем злобу и ненависть.
Воздух вокруг мужчины у кресла словно сгустился, обвил и рассыпался, и через мгновение Падиф поднял перед собой раскрытые ладони, словно заслоняясь от чего-то. Глаза его остекленели, руки задрожали. Энди раскрыла рот от ужаса: было что-то жуткое в этом молчаливом представлении.
Мужчина у кресла начал брюзжать слюной от ярости. Но спустя миг Падифа отшвырнуло назад, он пролетел через весь зал и с силой ударился о каменную стену. На мгновение он застыл с раскинутыми в разные стороны конечностями и быстро скатился на пол. Он не встал.
Раздался глухой девичий крик. Падиф не двигался, и Энди не могла видеть, дышит ли он, поднимается ли его грудь, темнота заливала ее сознание, дождь стучал в ее мозгу. Она медленно повернулась к незнакомому мужчине: он сел в кресло и смотрел на тело Падифа. Но она не видела этого. Она оттолкнула от себя копья, поранившись, и рванулась трону.
– Ах ты! – заорала она, глаза мужчины округлись, но стражники ухватили ее за талию, оторвали от земли и понесли прочь из зала. Она билась и трепыхалась, совсем как та девушка в проходе, но очень скоро разум ее просто закрыл занавес, и она видела только темноту…
Неясные образы мелькали в пространстве вокруг нее, вились в темноте, и тихий шепот говорил ей в глубине ее разума. Она села и начала тереть лоб ладонями, стараясь унять этот голос.
– Оххх, хватит… Хватит… – слабо взмолилась она и снова повались на спину.
Она полежала так немного. Шепот наконец-то стих, и она, приподняв голову, огляделась. Она снова была в тюрьме, каменной камере с деревянной дверью и квадратным небом в решетку.
– А-а-а, – тупо улыбаясь, протянула она, – Я уже привыкаю! Не беспокойтесь! Только вот когда завтрак? Или обед? Или ужин? – она требовательно покосилась на дверь, – Эй! Эй! – закричала она и захихикала, зажмурившись и тут же потеряв сознание.
Ни разу не виденные, не слышанные, не пережитые события вертелись в ее снах, которые растягивались на несколько дней. Белый, ослепительный блеск осенял вершины гор, остроконечные пики башен светились на бледном солнце… Много, много людей толпились внизу, как муравьи, беспокойно, метаясь в разные стороны… Ей что-то вливали в горло. Рядом стояли люди, прозрачные, как будто из воды, и не двигались. А внизу расплывалось черное, гладкое, как зеркало, озеро, и в нем были тела мертвых… Голос надвигался на нее, громкий, он был везде.
– Скорее же, быстрей!
Энди свалилась с кровати, хватаясь за голову в попытках унять жжение и боль, что раскалывали ее на части. Внутри гремел и резал настойчивый шепот в голове.
– Да, да! – завопила она, и согнулась крючком. Голос стал удаляться, эхом повторяя болезненные приказы.
– Что случилось, очнись! – другой голос, ясный, звонкий