очередь дошла и до Натальи, точнее до второй части ее плана. Ее обсохшая на жарком солнце фигура уже не была жалкой. Не отпуская правой ладонью леера, Крупина поправила короткие пряди на голове левой, а потом провела ею же по телу -словно стряхивая с себя весь тот негатив, что не мог не прилипнуть к беззащитной жертве катаклизма.
Командир, шагнувший уже к ней, запнулся на мгновение и шумно сглотнул – будто подавился слюной, от этой соблазнительной картинки. А потом ощерился лицом, словно наткнулся на красивую, но очень опасную гадину и спросил – к удивлению Натальи – на корявом русском языке:
– Русская?
Наталья, прежде чем ответить, ругнулась на себя – это она сама невольно выдала себя, обрадовавшись громче, чем следовало, картинке падавших в море вертолетов. Но эта ошибка была поправимой; по крайней мере так думала сама Крупина. Она выпалила – поначалу грустно, а потом со все возрастающим гневом в голосе:
– Теперь уже нет. Не русская. Гражданка Израиля Ирина Рувимчик.
Ответного представления она не дождалась, и дала свободу уже совсем неприкрытой ярости:
– И кто мне ответит за то безобразие, капитан? Или ваше государство наплевало на право частной собственности. А жители… Где мои люди?
Все это она выпалила на английском языке, с первых слов убедившись, что капитан прекрасно понимает ее. Но ответить опять не соизволил.
– А скорее, – с изрядной долей недовольства подумала она, – он и сам не знает ответа на эти вопросы. Или…
Капитан не дал додумать. Он резким окриком заставил застыть перед ним моряка – кряжистого, с длинными узловатыми руками, которые словно сами готовы уже были схватить пленницу. Командир лодки это стремление подтвердил:
– Сатэ, тащи ее вниз, в мою каюту.
Эту команду он произнес на родном языке и Наталья искренне поблагодарила полковника Сазонова и других, безвестных для нее составителей учебной программы подмосковной базы, в перечне занятий которых числился и японский язык. Конечно обмануть коренного японца, выдать себя за жительницу островов страны Восходящего солнца ей вряд ли удалось бы. Но сейчас возможность понимать врага – а именно так теперь воспринимала моряков Наталья – многого стоила. Тем более, что японцы об этом не подозревали. И сейчас капитан грубо, теперь уже на английском, велел ей, совершенно не заботясь о том, что первую часть фразы, обращенной к своему ординарцу, она скорее всего не поняла.
– А ты иди там тихо, как мышка – пока я не приду.
– Есть, мой капитан! – козырнула она, естественно мысленно, – Серая Мышка будет ждать тебя. С нетерпением!
Однако в каюте – чуть более просторной, чем остальные в тесном корпусе лодки, ей пришлось ждать не меньше часа. Подводная лодка стала шуметь чуть иначе, и Мышка поняла, что судно поменяло и курс и скорость. Теперь она