золотой узор паутинки на блестящем черном шелке кимоно. Кимура тряхнул головой.
– Мне одиноко здесь. – Девушка передернула плечиком и отвернулась. – Я осталась совсем одна.
– Как вас зовут?
– Гумо.
– Гумо? – Сората нахмурился, словно силясь вспомнить, где он слышал это имя раньше, но стоящая перед ним красавица была куда интереснее всяких формальностей. Она поманила его за собой и скрылась в тени высокого свода церкви. Ему ничего не оставалось, как шагнуть следом.
Стремящиеся вверх стены, выложенные из камня в отличие от домов за пределами храма, казались крепкими, но деревянные конструкции перекрытия угрожающе нависали над головой. Легкий вечерний ветер, протяжно завывая, блуждал в застенках здания.
Обстановка церкви была удручающе скромной. Когда-то белые стены, теперь покрытые разводами и трещинами, осыпались под гнетом неумолимого времени. Распятие над алтарем, тоже пострадавшее от разрушительной силы природы, едва держалось на крюках, а отдельные его части не сразу угадывались среди осколков штукатурки и камня на полу. Приходские лавки, укрытые от дождя и ветра стенами, еще сохранили свою форму, но вряд ли теперь могли служить по своему назначению.
– Гумо… сан? – позвал Сората. Звук его голоса вознесся к потолку и гулким эхом рассыпался по залу. От сводчатого окна с осколками витражей посыпалась каменная пыль, нарушая тишину храма множеством нарастающих ударов и заполняя собой почти все пространство. Кимура отступил назад, липкий страх окутал тело. Рваные силуэты окон и выросты колонн в плавно надвигающем полумраке выглядели угрожающе, словно готовились поглотить свою жертву и погрести ее под руинами безымянного храма.
– Не бойся, – убаюкивающий голос прозвучал прямо над ухом, но девушка оказалась далеко впереди, у входа в капеллу.
– Постойте. – Кимура уверено шагнул ей навстречу, минуя ряды лавок и лавируя между крупных обломков. Но когда он почти настиг ее, Гумо успела скрыться в остроконечной арке.
Не останавливаясь, он юркнул следом. В ушах засвистел ветер, в глазах мгновенно потемнело, и Сората рухнул вниз, сдирая кожу на ладонях о битые камни. Вокруг было темно, и глаза далеко не сразу привыкли к отсутствию света. Сверху, там, откуда он свалился, едва угадывались очертания высокого окна. Затхлый застоявшийся воздух хлынул в легкие, вызывая приступ лихорадочного кашля. И больше ничего. Кимура поднялся на ноги, болезненно присвистывая сквозь зубы от боли при попытке отряхнуть руки. Ничто не выдавало присутствия другого человека, но мужчина не сразу понял, что именно вызывало в нем смутное беспокойство. Он сделал шаг, споткнулся о камень, едва не упав, и только тогда вспомнил про фонарик в кармане куртки.
Блеклая полоска рассеянного света выхватила из темноты каменные своды подвала, едва ли не превосходящего по своему размеру главную залу храма. Тот, кто строил церковь, ценил ограниченное островное пространство и отвел подземелье для каких-то важных целей, но теперь вряд