кажутся верхом абсурда.
Врачи попросили этого чиновника о необходимых медикаментах для лечения обширных ожогов, а он чего-то ляпнул про дедовские методы лечения мочой. Ещё стал распаляться, мол, наш солдат, панимашь, и в огне не горит и в воде не тонет! Дескать, среди нас сопливых хлюпиков нет, и всё такое в том же духе. То есть подтвердил лужёной глоткой неизменную закономерность, что о доблести и героизме больше всего кричат те, кто надёжно и гарантировано защищён от попадания на передовую. Это был представитель той самой армейской элиты, которая менее всего стремится жертвовать жизнью и благосостоянием ради победы, так как для этого всегда можно найти кого-то попроще.
Феликс Георгиевич слушал-слушал, потом вдруг какая-то неведомая сила подняла его с койки. И хоть был он уже без ноги, но умудрился схватить оратора за горло и предложил проверить, не утонет ли он сам в моче. Коли наш человек в воде не тонет, так может и в других жидкостях продержится? Несколько раненных вошли в такой же кураж, наполнили тут же целое ведро, сами догадайтесь, чем, и… Эксперимент показал, что в экскрементах жизнь для человека, пусть даже военного, невозможна. Снабженец, правда, не утонул, но очень уж обиделся.
Феликса Георгиевича хотели даже под трибунал отдать, а потом решили: шут с ним – в тюрьме совсем бандитом станет. Понизили в звании за недостойное поведение и отправили домой в чине капитана с дешёвым протезом на обрубке ноги. Ему бы покаяться, но этого он делать совсем не умел, и уметь не собирался. Наоборот, сказал: «Жаль, что не утопил».
Так неожиданно для себя оказавшись на гражданке, по мужскому обыкновению он сразу раскис и запил, что называется, по-чёрному. Жена его, по женскому обыкновению пыталась «бороться за мужа». Но однажды она ему так надоела с этой борьбой, что чуть не порешил благоверную. Запомнил только её испуганное лицо, как она хватает детей и убегает от него. А у него в руках – нож. Как?! Откуда? Сам испугался больше жены. Понял, что дошёл до ручки, до края. Пора останавливаться. У жены его возникла совершенно недопустимая по мужскому мнению для истинной женщины мысль: «На кой чёрт мне это надо? Я имею полное право на элементарное женское счастье, а великомучениц в русских святцах и так слишком много». Она сгребла двоих детей в охапку и укатила к маме в Псков. Феликс Георгиевич на неё, против обыкновения мужей, у которых всегда жена виновата, не обижался за такой фортель, а очень даже понимал. Тем более, благодаря её поступку, он вовремя опомнился и нашёл в себе силы остановить это медленное самоубийство. Понял, что не просто ногу потерял на войне, а всего себя там оставил. И с этим надо что-то делать.
Зачем он продолжает воевать, создавая сложные условия жизни для самых близких, хотя им и так не сладко? Легко жене было мотаться с ним всю юность по точкам службы? И должна ли женщина подыгрывать и прислуживать этим завоевавшимся дуракам? Что для её мира все эти бессмысленные войны, где они так остервенело молотят друг друга ради какой-то им