барахтается Бойдов, – Опять личи по твою душу приходили. Всё расспрашивали. В кабинете твоём шуршали. Говорят, отказанные тобой, материалы поднимали и заявления граждан. Долго изучали.
– Что за личи? – переспросил Бойдов из-под занавески, но тут же вспомнил, – Ах да, кому же, как не им всё это доставит удовольствие!
Он высунул голову и узнал охранника.
– Привет, Серёжа! – спокойно сказал Бойдов, вылезая из-под занавески. Извини, что отвлёк. Трубу надо бы починить. Кто же так слабо её пришпандорил? А если бы зеки отодрали её да по голове друг друга? Или не дай бог нашему досталось?
Здесь Бойдов осёкся, и резко замолчал, подумав:
– Что значит «нашему»? Кто теперь для него свой, кто чужой?
Глава 6. Охрана
Так уж повелось, что всех охранников, а было их четыре, называли ласково по именам, несмотря на их пожилой возраст. Всем им было под шестьдесят и пенсию давно заслужили. Но работу бросить не могли, потому что молодые в эту службу не шли. Присылали на стажировку девок из конвойной службы, но над ними только потешались. Все они были маленькие ростом и толстенькие как бочонки с торчащими из него ручками и ножками. Передвигались, словно катились, мячиками подпрыгивая на деревянных ступенях лестницы. Суетились активно и покрикивали бойко. На праздники даже вешались мужикам на шею, но через пару месяцев уходили обратно и больше не возвращались.
Так долго охранники служили, что их уже знали все жители района, по каким либо причинам побывавшие здесь. А рецидивисты, беззлобно посмеивались над ними своими беззубыми ртами:
– Мы с вами одной крови. Только вы сами сюда пришли и постоянно здесь сидите, а нас волокут, но мы периодически выходим! Ха-ха.
Серёжа, качал седой головой, оглядывая беспорядок учинённый Бойдовым:
– Опять работы прибавилось. Только стульчак в туалете приладил и на тебе!
– Да я сделаю, – извинялся Бойдов, – только дай инструмент.
– Не положено тебе, – наигранно строго сказал Серёжа. И через некоторое время тихо грустно добавил, – ТЕПЕРЬ!
И внезапно он почувствовал, что последним словом откупорил сосуд, в котором хранилась незаметная тихая, щемящая нежность к этому парню. А вместе с ней нерастраченные отцовские чувства, задавленные где-то в глубине его души грудой милицейских приказов, указаний, и протоколов.
Из года в год не осознавая того, очередным разочарованием в людях, загонял он всё светлое и доброе, что подарили ему детство и юность, в самые потаённые уголки свей души. Но верил, что когда-нибудь они всколыхнут его. Взорвутся фонтаном переживаний, разбросав по сторонам бюрократическое словоблудие и пожизненное разочарование. Он обретёт новое качество в этой жизни. У него появится семья, будут расти дети. Он бросит эту проклятущую работу.
Но это «ТЕПЕРЬ» не стало салютом новой жизни, а всего лишь откупоренной пробкой, выпустившей старого доброго джина, который уже забыл все свои колдовские заклинания и, освободившись,