сильными перед соблазнами роскоши и освобождает нас от страхов перед превратностями судьбы!». И поясняет: – Эту мысль передал через своих учеников нам, гурманам, избалованным изысканностью лагерной баланды, философ Эпикур, живший за три столетия до Иисуса Христа!
В сереньком пасмурном свете, профильтрованном сквозь маленькие пыльные окошечки под потолком, я имею возможность рассмотреть своих спутников: чёрные зековские робы, головы наголо острижены, лица заросли щетиной. А у Васи, вместо щетины, – беленький юношеский пух. А до чего красивы Васины глаза: огромные, голубые, ясные! И лицо Васи доброе, застенчивое, освещается изнутри спокойным сиянием глаз. Теперь-то понятно мне: почему Васины глаза так раздражали гомика садиста Хряпа. А когда улыбается Вася, то кажется, что от лучезарности его улыбки светлеет в полутёмном вагоне. Седой – он и вправду седой. Странно смотрится его седина в сочетании с ловким, по юношески стройным гибким телом и совсем ещё молодым лицом. А Тарас, при дневном свете, оказывается ещё громаднее. Во всей его исхудавшей, но могучей фигуре, чувствуется огромная угрюмая силища, озлоблённая лагерем. Не без содрогания представляю я, как затрещат в его могучих ручищах, со страшными широкими ладонями, кости того, кто встанет на его пути.
– Швартуйся к нам, Рыжий, – приглашает Седой, – садись тут… – и продолжает разговор: – …а раз нас в зоне не надыбали, то маракуют, что мы во мхи подались. Тем более, барашка ведём, – значит, длинным путём идём, через северА. Мужики мы крепкие, дескать, рвём когти по мхам при доброй хавке! Путь дальний, но надёжный – по гепеушной логике.
– Куда барашка ведёте? Где он?! – удивляюсь я. Все смеются, а Седой объясняет:
– Говорят, в Африке, когда выпивают на троих, то двое пьют, а третьим… закусывают. Мы не из Африки, но из тех мест, откуда чаще выбирают путь через безлюдную тундру. Для провианта, берут с собой ещё одного зека, чтобы в пути его схарчить. Его и зовут барашком. Тот, кого за барана берут, того не знает и за честь для себя считает, раз его авторитеты с собой в побег взяли. Барашка выбирают из молодых, наивных, вроде Васи. А чтобы он охотнее когти рвал, ему на зоне условия создают такие, что у него один выход – коцы вязать. Видно, перст Божий, но у нас получилось всё в масть: каждый стукачёк на зоне знает, что у Васи один выход – линять от Хряпа.
– Так шо, зараз уся ескадрилья еропланов по северАм ромашки рисуеть, ловлят нас… тильке зряшно бензин палють… – усмехается Тарас.
– Не читают чекисты Конфуция, – говорит Седой, – а он за пять веков до нашей эры написал: «Трудно поймать чёрную кошку в тёмной комнате тогда, когда её там нет!»
А Вася притворяется обиженным:
– Это тебя да Тараса ловят. А меня, блин горелый, не ловят… уверены, что я за пупками вашими в кормрозаправниках заныкан, а вы на сытых копытах по мхам чешете.
Я содрогаюсь внутренне:
– Да это же… людоедство??!
– Конечно, – спокойно отвечает Седой. – Людоедство для Африки – анекдот экзотический, на Соломоновых островах – ритуал мистический, а в Советском Союзе – хлеб насущный. Не по