в 1900 году приняла решение (Закон о флоте) о строительстве военно-морского флота, способного противостоять Королевскому флоту Великобритании. Немецкий торговый флот был в мире вторым по величине, но британцы вполне справедливо решили рассматривать принятие Закона о флоте как необоснованную угрозу своему владычеству на море, длившемуся уже несколько столетий, и приняли ответные действия. К 1906 году стремление превзойти Германию в строительстве современных военных кораблей было самым важным и самым популярным элементом государственной политики Британии. Среди континентальных держав также наблюдалось сильнейшее соперничество в военной области. Ярким примером этого служит решение Франции, население которой составляло 40 000 000 человек, увеличить численность своей армии до уровня армии Германии – страны с населением 60 000 000. За короткое время решить эту задачу был призван так называемый Трехлетний закон 1913 года, продлевавший срок службы призывников. Соперничали между собой и другие страны, не в последнюю очередь Британия и Франция – в 1900-м они были союзницами в противостоянии Германии, но вступили в конфликт из-за колоний в Африке.
Общей чертой этих споров стало то, что для их разрешения не использовался процесс международного арбитража, предусмотренный решениями Гаагской конференции 1899 года. При возникновении угрозы конфликта – как это было во время первого (1905) и второго (1911) марокканских кризисов в отношениях Франции и Германии, вызванных стремлением последней ослабить французское влияние в Северной Африке, а также во время Первой (1912) и Второй (1913) Балканских войн, результаты которых не устроили Австрию, союзницу Германии, – великие державы не пытались использовать гаагские договоренности о международном арбитраже, а прибегали к традиционному методу, конкретным переговорам. В каждом случае удавалось добиться как минимум перемирия, но идея наднационального миротворчества, к которой указала путь Гаагская конференция, тогда так и не осуществилась.
И действительно, в первые годы ХХ века международная (это главным образом означало – европейская) политика определялась не поиском надежных способов предотвращения конфликтов, а привычным обеспечением безопасности посредством военного превосходства. Вылилось сие, как и предсказывал русский император в Гааге в 1899 году, в увеличение армий и флотов, создание более тяжелых орудий, возведение более мощных и обширных приграничных оборонительных сооружений. Впрочем, фортификация вышла из моды, поскольку военные стратеги тех лет были убеждены – по результатам успехов тяжелой артиллерии в противостоянии с кирпичом и цементом, например в Порт-Артуре во время Русско-японской войны 1904–1905 годов, – что пушки получили решающее преимущество. Сила, полагали они, переместилась от пассивной обороны к активному наступлению, что требовало быстрого перемещения на поле боя больших масс пехоты при поддержке мобильной полевой артиллерии. Не списывали со счетов и кавалерию, которая составляла