получает неожиданные известия о Катерине и удивляется такому повороту событий:
– Она стала готессой?..
– Да, – отвечает Агафья. – Она ищет тебя, а с ними ей на кладбище не страшно; и страх смерти стирается.
– И что посоветуете?
– Приди туда, завтра.
– Ясно.
– Подожди, я вижу ещё одну девушку, – сообщает гадалка, смотря на кофейную гущу. – У тебя появился выбор.
– Звучит заманчиво.
– Да, скоро познакомитесь.
Наступил вторник. И утро адвоката Грибова как обычно началось с выгула собаки. За этим последовали: бритьё, плотный завтрак и запись на собеседование. Надо сказать, адвокатское учреждение, пригласившее его на работу, помимо хороших перспектив, привлекает ещё и удобным расположением: от дома недалеко, минут пять на трамвае.
Сумерки. Вечер. К этому времени, Андрей успешно проходит собеседование, а сейчас, в хорошем настроении, он уже направляется к трамвайной остановке с букетиком фиалок. Всё бы ничего, да только по чистой случайности глаза его натыкаются на яростный взгляд отца Маргариты.
– Ты же дочь мою погубил, гнида, теперь ещё чью-то жизнь испортить хочешь?! – грозно выражается тот.
– Отец, не глупи, – с боязнью говорит Андрей, отходя от него назад, – Давай нормально поговорим.
– Я бл**ь тебе не отец!!!
Мгновенно, Грибов получает сильный удар по лицу. Следом опять удар! Ещё удар! Снова удар! Не стопорясь на достигнутом, скорбящий родитель, взяв Андрея за грудки, бьёт его головой в нос, потом в поддых и бросает на белый снег. «Я знал: придёт тот день, когда я расквитаюсь с тобой за всё, что ты сделал с моей дочерью!», – говорит отец и, огрев под конец несостоявшегося зятя ногой, плюёт на него и уходит.
По истечению часа. Лёжа на снегу, от бессилия, Андрей постепенно перешёл во внутреннюю явь. Пока он пребывает там, давайте не будем терять с вами время, а просто возьмём и погрузимся туда с той целью, чтобы увидеть что-нибудь необычное. Готовы? Итак, внимание, мы погружаемся в его сон. Погружаемся, погружаемся и, в результате, попадаем в туннель предсмертия. Акустика хорошая. Стены и потолок инкрустированы кристаллами шерла. В конце туннеля сияет прохладный ослепительно-солнечный свет вперемешку с кипенно-белыми бликами. Проходит секунда, и мы зрим как появившейся оттуда дух Маргариты, направляется к нему.
– Неужели ты простила меня? – спрашивает её Грибов, отпуская из объятий. – Я не должен был уезжать в тот дурацкий день.
– Любовь моя, – отвечает она, – Не вини себя. Это я перед тобой виновата. Надеюсь, ты простишь мне эту глупость.
– В чём твоя вина? Скажи.
– В том, что оставила тебя.
– Но ведь к этому причастна Лиза; не ты.
– Лиза мной больна, не в чем её обвинять.
– Добрая ты душа.
– Я не вправе держать на неё зла…
– Также как и не обязана её оправдывать!
– Солнце моё, не сердись, ничего уже не поделаешь, – говорит Рита, приложив ладонь на его грудь.
– Прошу, забери меня, моя жизнь всё равно оборвана.
– Нет-нет-нет,