дорогу, не решаясь отвести взгляд от разбитой, раскисшей после дождя колеи. Влево посмотреть? Вправо? Какое там! Страшно, как ребенку, забившемуся под одеяло. Жутко.
Да что же это с ним, в самом деле?! Ведь и прежде приходилось ночь в дороге коротать, но никогда, никогда еще так не трусил! Даже в местах, полных разбойников, – ну там, ясное дело, боялся, но чтобы так… Что же это, силы небесные, творится сегодня с тобой, Густав?
– Фрр… – прошептал кожевник срывающимся голосом. – Фра-анк!
И вот тут, при звуке собственного голоса, он внезапно понял, что его пугало с того момента, как стена деревьев скрыла деревеньку, и угас вдали прощальный собачий лай. Понял и чуть не поперхнулся проклятием.
Тишина… Угрюмая, гнетущая, она разливалась вокруг, обволакивала, пеленала, как паук – муху, в тугой паутинный кокон. Хоть бы пичуга какая ночная голос подала, хоть бы даже зловестник-филин ухнул – всяко лучше, чем такая тишина. Мертвая. Жуткая. Только и слышно, что размеренный топот копыт да поскрипывание деревянных осей воза. Мало не раскатами громовыми – на мили вокруг небось слышно…
Руки сами собой натянули вожжи. Лошадь встала, храпя, попятилась. В ее храпе Густав почувствовал страх. Впереди в низине поднимался туман – бледный, густой и тяжелый. А на границе этого расползающегося на глазах туманного облака, прямо посреди дороги… Рубашка прилипла к мгновенно взмокшему телу. Ох, Густав Фейрах, приехал ты…
– Отче наш, Господь всемогущий! Да святится имя Твое! Да придет Царствие Твое!.. Фр-р-р…ра-анк!
За спиной послышалось глухое ворчание. Воз ощутимо тряхнуло, когда Франк спрыгнул на дорогу. Парень, каким бы он ни был увальнем, видать, тоже ощутил эту жуткую иррациональную угрозу, исходящую от неподвижной черной фигуры, преградившей путь повозке. Но, в отличие от хозяина, страх его не обессилил, а подтолкнул к действию. Подобравшись по-борцовски и перехватив поудобнее прихваченный с воза дрын, кожемяка направился к противнику. А тот мягко и бесшумно потек навстречу – щуплый, угловатый, но удивительно уверенный в движениях.
– Ух! – При всей своей кажущейся неуклюжести, Франк взмахнул дрыном легко и быстро. Ударил наверняка, и Густаву даже показалось – попал! Но остановить не смог. Черная фигура слилась на миг с телом кожемяки, и кожевник услышал звук – будто зашипела брошенная в воду горячая кочерга.
Потом жуткий незнакомец двинулся дальше, оставив позади оседающее тело здоровяка. Ужас придал Густаву сил. Спрыгнув с воза, он опрометью бросился обратно по дороге.
– Господь наш! Господь милостивый! Господь!..
– Он не с-слышит, – черная фигура оказалась прямо перед ним. Неестественно длинная рука протянулась вперед, каменно-твердые пальцы вцепились кожевнику в горло. Торжествующий шепот странным и страшным образом походил на голос Франка. Вот только бедняга Франк никогда так не шептал:
– Он с-спит. И ему с-снишься ты… Густав.
Фейрах страшно захрипел. «Конец!» –