могу поесть, – весело проговорила Аманда.
– До конца еще далеко, – строго заметил Вернон. – Я не успокоюсь, пока мы не сбудем все это с рук.
Аманда взглянула на деньги, лежавшие у него на коленях.
– Я полагаю, мы поменяем их на фунты, – сказала она. – Не хотелось бы мне прыгать еще раз.
– Джексон еще ни разу нас не подводил. Если этот его друг столь же надежен, как все прочие, нам будет не на что жаловаться.
– Если не считать двадцать процентов, – очень тихо проговорила Аманда.
– Моя дорогая, что бы делали такие любители, как мы, если бы не Антонио и подобные ему? Не стоит мелочиться, Аманда, и, ради всего святого, спрячь это барахло.
Она взяла нож и отрезала верхнюю часть хлеба, а потом пригоршнями стала вытаскивать мякиш, пока не осталась одна корка.
Вернон протянул ей банкноты и она засунула их внутрь, прикрыв сверху мякишем. Чтобы приладить на место верхнюю корочку, Аманда достала из комода три длинные спицы, прикрепила их с трех сторон хлеба и закрепила верхушку, проделав в ней три отверстия.
– Отлично! – сказала она, отстраняясь, чтобы полюбоваться своей работой. – Теперь завернем его в белую бумагу, так, чтобы люди видели, что мы несем.
– Я положу перчатки в карман, – сказал Вернон.
– Доставай их осторожно. Будет ужасно, если выпадут бриллианты Лоренцо!
– Придется тогда представить, что они упали с твоей шеи, – сказал Вернон.
– Ну, мое пальто из верблюжьей шерсти не подходит к бриллиантам такой величины, – засмеялась Аманда. – Да, будь я настоящей женщиной, я бы поносила их, прежде чем отдавать.
– Прекрати болтать глупости и пойдем.
Аманда улыбнулась и встала.
– Бедняжка! Я знаю, ты не любишь, когда я дразню тебя. Но все прошло хорошо, а ведь меня могли схватить.
Вернон глянул на нее с высоты своего роста.
– Послушай, Аманда, – сказал он. – Разве мы сделали недостаточно? Может, нам пора остановиться?
– Вернон, ты знаешь, что мы поклялись друг другу страшной клятвой, что расплатимся со всеми, и мы это почти уже сделали.
– Не искушай судьбу, Аманда, неужели ты не понимаешь! Давай поделим деньги, вместо того чтобы возвращать всю сумму. Если миссис Маршам вернется, двух тысяч ей будет вполне достаточно.
В его голосе больше не было гнева, он говорил почти умоляюще. Аманда отвернулась и неожиданно твердо произнесла:
– Ты знаешь, сколько сделали эти люди, чтобы обмануть папу. Подумай обо всех страданиях, которые они причинили таким невинным созданиям, как старая верная миссис Маршам и глупый старик Генри Баркли. Они страдают лишь потому, что любили папу.
Мы должны с ними расплатиться. Раньше ты ведь рисковал и сильнее, а сейчас просто завидуешь тому, что я должна делать эту работу.
– Хорошо, Аманда, ради бога, не устраивай сцен. Вы, женщины, всегда умеете настоять на своем! Я только надеюсь, что мне не придется говорить: «Я же предупреждал тебя», когда мы оба окажемся в тюрьме.
– Надеюсь, что это произойдет не в Италии! – улыбнулась Аманда. –