проводили воспитатели-старшины:
– Токарев! Голову поднять, выше подбородок – раздалась на плацу команда строевого старшины.
– Спелов! Тяни носок – продолжал командовать старшина
– Симаков, выйти из строя, завязать шнурок – простонал старшина, хотя, слышно его было по всему дворику. Мама обратила внимание, как худенький мальчик, одного роста с Сашей, выбежал из строя, бросил на асфальт, как бревно, надоевшую ему винтовку и медленно начал завязывать шнурок. Ох, как ему не хотелось становиться опять в строй!
И вдруг раздался спасительный звонок. – Разойдись! – уже более спокойно прозвучала команда, и двор вмиг преобразился. Все входные двери открылись и на плац выплеснулась живая волна ребят.
Дети остаются детьми даже в такой строгой казарменной жизни. Вокруг стоял невообразимый шум и гам. – Разрядка…
Как-то учительница младших классов спросила ученика:
– Петя! Как ты понимаешь слово «дисциплина»?
– Марья Ивановна, – очень просто – это, когда Вы кричите на нас, чтобы мы не кричали и не бегали.
Я знал, что в эти дни должна приехать мама и, выбежав на плац, сильно обрадовался, увидев ее, скромно сидящую на скамейке с моим младшим братом.
– Лицо в слезах и удрученный ее вид мне был не понятен. Мама медленно поднялась, обняла меня и тихо заплакала, долго не отпуская, как будто хотела забрать с собой.
– Валя, ты прости нас. Мы с Сашей решили возвращаться домой… – почти шепотом сказала мама.
То, что мама увидела на плацу – маленький, рядовой эпизода из нашей повседневной, уже почти военной жизни.
Итак, Саша уехал домой.
«Значить не судьба» – так думал нахимовец о позорном «бегстве» брата.
Особое внимание в училище придавалось учебе. Преподаватели старались совмещать добрые морские традиции. Учебный процесс был до мелочей продуман. Лекции, уроки, самостоятельная подготовка, консультации – все проходило строго по расписанию. Такая система способствовал хорошей успеваемости нахимовцев.
Мне хорошо запомнился преподаватель математики – капитан Мартиросян. Чистокровный армянин, невысокого роста, грузного телосложения, огромная кудрявая голова украшала его неспортивное туловище, а его большие выпуклые глаза с густыми нависшими бровями строго взирали на нас.
Он старался иметь грозный, строгий вид, что не всегда у него это получались. Нам было смешно, что дядя Мартирос принимает нас такими несмышлеными детьми.
Мы хорошо изучили слабости нашего кумира и зачастую просто ему подыгрывали, стараясь быть послушными и дисциплинированными.
Когда после звонка о начале занятий, открывалась дверь и наш «строгий» учитель с большим портфелем в руках вваливался в класс, мы дружно выскакивали с мест и застывали по стойке «смирно». Мартирос (так его звали все нахимовцы в своем кругу) не обращая на нас внимания, медленно подходил к столу и выкладывал на него старые неизвестно, где взятые, журналы, тетради, блокноты в которых мог разобраться только