Семенов, прошу Вас к доске – уже более строгим официальным голосом продолжал Мартиросян. Герман неловко поднимается и не спеша шествует на «передовую». Впечатление, что его ведут на расстрел.
Он долго, что-то чертить на доске, вполоборота пытается заговорить с Мартиросом на грузинском языке. Тот не реагирует. Финал один.
– Герман, «садись на штаны» – любимое изречение преподавателя в классе знали все – в журнале выставлялась двойка.
Будучи старшими, мы всегда с благодарностью вспоминали Мартироса и его нравоучение:» Мало знать теоремы – нужно уметь правильно их применять и в теории, и на практике в вашей будущей флотской жизни».
Химию нам преподавал капитан Жуковский Александр Викторович – прекрасный специалист своего дела. Он был влюблен в свой предмет, хорошо вел урок, доходчиво рассказывал суть химических формул, но увы, передать, привить любовь к химии лично мне не смог.
Капитан Келье Эдуард Павлович преподавал физику. Я, как сегодня, вспоминаю этого светловолосого, спортивного телосложения красавца мужчину. Он увлекался альпинизмом и с увлечением, немного заикаясь, мог во время урока (не в ущерб программы) рассказывать о своих спортивных достижениях. Этот волевой, сильный, мужественный мужчина, нам – слабакам очень нравился, и мы старались ему во всем подражать и, конечно, не подводить. Его уроки были чем-то схожи с математикой… Своей нестандартностью.
Как в свое время, писал обожаемый Нахимовцами морской писатель Станюкович Константин Михайлович о своем любимом педагоге: – «Он как-то умел заставлять учиться и уроки его были для меня положительно удовольствием».
Келье настойчиво требовал от нас везде и во всем раскрывать физический смыл явлений – брать первую производную. Он любил Алексея Толстого: «Помните Козьму Пруткова: «Зри в корень» – поистине всенародная мудрость».
В старших классах русский язык и русскую литературу у нас преподавала капитан Вартанова. Запомнилось: она всегда была в военной форме, очень с нами строгая и деловая. Всем своим видом она показывала, что шутки с нею плохи, она пунктуально выполняла ритуал встречи- команды и рапорт дежурного по классу, приветствие – все точно, как установлено внутренним порядком! Урок сразу становился уроком…. Но! Когда этот урок начинался, перед нами была никакой не капитан, а добрейшая и внимательная, по-домашнему даже ласковая учительница. Она всегда выслушивала до конца самые вздорные объяснения причин недоученного урока или недоделанного домашнего задания, не перебивала говорившего. Никогда ни по какой причине не возвысившая голос, она была нами и любимая, и уважаемая.
Мы ласкова называли ее Шушик. Правда, никак не удается вспомнить происхождение этого прозвища. Она очень терпеливо относилась к тому, что и как мы говорили. Очень переживала, если кто-то не очень справлялся с сочинением или в устной речи применял заведомо ошибочный речевой оборот, и поскольку мы уже были старшеклассники, неплохо обучены, достаточно начитаны, мы дорожили ее оценкой нашей грамотности и в письме и в разговорной речи. Надо сказать,