значение своего нынешнего имени и мои опасения… Многое поймешь.
– А ты, верховный, сам выбрал себе имя, которое носишь?
– Да. Раньше меня звали Ара́гор – Дар богов. Имя гордилось звучанием и смыслом, а на самом деле было ничтожным. Так назвали меня старые родители. Я был их единственным сыном. Они хотели мне лучшей доли, но имя не принесло удачи… А теперь пойдем к священному огню. Я открою тебе Великое Имя Величайшего из богов.
По пути к белому дому, где день и ночь горел небесный огонь, Ньика говорил:
– Знать подлинное Имя Создателя – это больше, чем положено человеку. Однажды услышать Его Имя, повторять перед озарениями удостоены из смертных только истинные жрецы. Оно – тайный из тайных ключ, отворяющий врата молитве и знанию. Восходить по ним тебе предстоит самому в течение жизни.
– Чтобы постичь суть Бога?
– Сути Его никому не постигнуть, – тихо сказал верховный. – Человеческий разум несовершенен и груб. Он извращен ошибками предков и собственными грехами.
Помолчал и продолжил, думая о чем-то своем:
– Жаль, что души в нас мелкие, а тела большие. Пусть бы лучше было наоборот…
Они уже стояли перед огнем. Ньика замолчал и, неожиданно возложив ладони на плечи Санды, вполголоса произнес красивое певучее слово.
Имя Творца!..
Наконец-то Санда завтра впервые по праву откроет дверь для молитвы звуком-ключом. А потом снова замкнет уста зароком, данным Богу богов, до следующего утра. Каждый день с восхода до ночи будет жить с Именем Бога.
Уверившись в крепости своих жреческих сил, озаренные возвращались в родные места. Взамен приходили другие люди. Все они стремились обрести дух света и веры, желали научиться лечить и благословлять. Санда жадно расспрашивал прибывших об их краях и народах. Интересовался, доводилось ли слышать что-нибудь о племени алахчинов. Новички удивлялись:
– Разве есть такой народ на Земле?
Ночами Санде снилась далекая страна, покрытая мерцающей дымкой и неуловимая взглядом. Душа плакала и стонала от странной тоски по этой таинственной стране. Она дразнила воображение и тревожила сиротливое сердце. Днем жрец старался занять себя тяжелой работой, чтобы как можно сильнее устать и заставить бессонную воздушную душу – одну из трех, составляющих его существо, – остаться в здешних горах. Что толку блуждать в тумане сна над призрачной чужбиной? Но босые подошвы, ощущая трепетный гул неизведанных дорог, просились в путь, словно в ногах пробуждалась память зовущих предков. Исподволь Санда начал мечтать о земле, которую смог бы полюбить всем сердцем и назвать своей.
К озарениям нельзя было привыкнуть, однако Санда их уже не считал. Не считал теперь и вылеченных больных. В жреческом селенье давно не осталось ни одного человека из тех, с кем он проходил Посвящение.
Волосы и борода верховного, отросшие до лодыжек, стали белее вьюги. Как-то раз Ньика вызвал Санду и сказал:
– Восходы мои сочтены. Скоро я отправлюсь по Кругу. Да и тебе здесь больше нечего делать. Иди,