что церемония была проведена в строгом соответствии со всеми правилами.
По закону камень устанавливают только через год после смерти. Все это время Элли должна была хранить его память, посещать его могилу и изучать другие и только по истечении года прийти к окончательному решению, какой будет эпитафия. Тогда она могла вызвать резчика и после простой церемонии поставить на могиле деда надгробие.
Но Том не имел к этому никакого отношения.
Он получил лишь документы на дом с короткой запиской от адвоката, в которой говорилось, что теперь это жилье принадлежит ему. Как-то, в один особенно мрачный день, через шесть месяцев после смерти Абирама, репортер пришел сюда и постоял под дождем, вспоминая их последнюю встречу.
«Я решил креститься», – сказал Том.
«Почему?» – удивился его отец.
«Мишель – христианка, и она хочет, чтобы наши дети были христианами».
«Но для этого тебе не обязательно менять свою веру».
Том пожал плечами.
«Я ни во что не верю. И никогда не верил. Иудаизм важен для тебя, но не для меня».
«Ты рожден от еврейских родителей. Ты еврей и всегда им останешься».
«Я планирую креститься и стать членом англиканской церкви. К ней принадлежит Мишель».
В глазах Абирама появился ужас.
«Тогда между нами все кончено».
«Между нами давно все кончено. Мне двадцать пять лет, однако ты ведешь себя так, будто мне десять. Я не твой ученик. Я твой сын. Но если ты больше этого не хочешь, значит, так тому и быть».
Он перестал быть иудеем, женился, стал христианином, и у них с Мишель родилась дочь. После этого они с Абирамом практически не общались. Семейные встречи и праздники давались Тому с трудом. Его мать любила и уважала мужа, но не сумела отказаться от сына. Она приезжала в Калифорнию, но всегда одна. А Том и Мишель никогда не бывали во Флориде вместе, как семья. Каждое лето Элли несколько недель жила с бабушкой и дедушкой, но всякий раз летала туда одна. После того как умерла мать Тома, эти визиты стали более длительными. Элли любила проводить время с дедом. Старик был гордым евреем, и только в последние пару лет Том начал понимать природу его страсти. Потеряв практически все в жизни, журналист стал все чаще вспоминать то, чему его учил Абирам, пока ему не исполнилось двадцать пять лет.
Когда они еще разговаривали друг с другом.
Теперь он посмотрел на могилу отца.
Вдалеке закричала птица. «Плакальщица» – так называл ее один его дядя из-за голоса, который напоминал рыдающего человека.
Когда Том приходил сюда в прошлый раз, камня не было. Элли отлично справилась со своей задачей: надгробие было высоким и массивным, как и человек, лежавший под ним. Саган наклонился, чтобы разглядеть его поверхность, и провел пальцами по двум изящным буквам наверху.
«Po nikbar» — «Здесь лежит».
Ниже Том заметил рисунок.
Перевернутый кувшин, словно кто-то выливает из него воду.
А под этим рисунком была еще одна надпись: «10 шагов».
К журналисту вернулись старые