Подъем флага состоялся 30 марта. Этот день сохранился в памяти Михаила Васильевича навсегда:
«Я скомандовал: «Военно-морской флаг поднять! Заводской спустить!»
В эту минуту я подумал: «Пройден важный рубеж на моем жизненном пути. Комсомолец, попавший из курской деревни во флот, принимал на себя ответственную роль командира корабля. Вот эти люди, замершие в строю на борту лодки, отныне будут выполнять свой долг перед Родиной, следуя моим приказаниям, слушая мою команду. Они должны повиноваться моей воле, учиться у меня… Смогу ли быть таким командиром? Есть ли у меня все, что необходимо для этого?»[26]
Изучали корабль командир и матросы вместе. Но командир, кроме того, успевал и изучить моряков. Спокойствие, скромность и простота в общении располагали к нему людей, многие из которых были ровесниками Михаила. Вскоре он мог уже безошибочно предсказать, как каждый из них будет вести себя в боевой ситуации, кому можно доверять без оглядки, а кому надо еще что-то объяснить, подсказать или же помочь решить проблемы, отвлекающие его от службы. «Фирменной особенностью» Грешилова являлось стремление привить всем и каждому любовь к своему неказистому боевому кораблю как к самому современному на тот момент оружию, которое им доверила Родина для выполнения своего воинского долга. Необходимо признать, что эта работа имела большой успех. Моряки сплотились вокруг своего командира, и, вопреки известной поговорке, на первых же учебных торпедных стрельбах, состоявшихся буквально накануне войны, экипаж получил отличную оценку.
Стоит заметить, что Михаил Васильевич успевал не только быть «отцом солдату», но и прекрасным семьянином. В 1938 году у него родился первенец – сын Евгений, а вслед за ним в 1941 году – второй сын, которого нарекли Виктором.
22 июня М-35 встретила в Севастополе. Заблаговременно в городе была объявлена воздушная тревога, личный состав, отпущенный в увольнения, прибыл на корабли как раз к отражению налета немецких самолетов. В 12 часов дня из известной речи В. М. Молотова моряки узнали, что налет был не случайностью и не провокацией, а самой настоящей войной. О том, что она продлится 1418 дней и ночей, будет сопряжена с небывалыми испытаниями и многочисленными жертвами, тогда еще никто не знал. И несмотря на то что моряки догадывались, что сокрушение нацистской военной машины окажется нелегким делом, все они горели желанием принять в этом активнейшее участие. Хотя экипаж был еще не до конца отработан, командование доверило 28-летнему капитану на пятые сутки войны вывести корабль в боевой поход. «Перед рассветом мы пришли в свой район, – вспоминал Грешилов, – а с восходом солнца погрузились на перископную глубину… Девять суток экипаж вел наблюдение, а противник все не показывался. С первыми проблесками утра мы погружались, а когда солнце ныряло за горизонт и серая пелена моря сливалась с потухшим, таким же серым, небом, мы всплывали для зарядки батарей. Экипаж досадовал: дни уходят, а мы бездействуем. Казалось, только мы одни во всем флоте