дошел смысл предложения.
– Какой на хрен Лондон? Тебе в Решетиху ломало ехать, а я в Лондон полечу?
– Не смей выражаться в моем присутствии, – отстранилась она от него и устало присела на кровать. – Ты взялся за это дело.
– Но я же по-английски знаю всего лишь одну фразу «Фак ю», и то, понятия не имею, как она правильно произносится.
– Так и произносится – фак ю. Тебя встретят. Там учится мой одноклассник, Вадим Соболев. Я позвоню ему. Он и будет твоим переводчиком. Если понадобится, наймешь частного детектива.
– Зачем мне твой бывший одноклассник? Если кто и мог пролить свет на версию, что твой дед погиб вследствие профессиональной деятельности, так это Сэнди Такер. Но он умер.
– Я тебе дам визитки. У дядюшки Сэнди работал ассистентом Бобби Дуглас. Молодой парень. Может, он что знает. Даже пусть никто ничего не знает, привезешь официальную бумагу, что смертью дядюшки Сэнди занимается полиция. А смерть двух членов международной комиссии – уже есть основания подать заявление в Интерпол. Понимаешь, я чувствую, что за его… – она запнулась, но все же выговорила четко, – за его смертью стоит нечто большее, чем простое хулиганство.
«Хватка у моей нежной леди – железная», – с гордостью подумал он. И не важно, что пока она – не его леди, но та волшебная ночь давала ему надежду, что когда-нибудь, ну хотя бы по приезду из этого чертового Лондона, она станет его леди.
Недели две там придется побегать. За две недели джентльменом, конечно, не станешь, но все же какой-то светский лоск должен появится.
– Хорошо, согласен. Но вначале мне все-таки надо зайти в академию, где работал твой дед. Может, и надобность в поездке за границу отпадет.
– Ишь ты – в Лондон… – озадаченно подумал Точилин, выходя из подъезда и перепрыгивая через лужи. Тучи столь тесно перекрыли небосвод, что, несмотря на пятый час дня, в маленьком тесном дворике стало темно, как в погребе. Лишь в окнах одной квартиры второго этажа над проходной аркой горел странный красноватый свет, точно там располагалась старинная фотолаборатория. Стараясь не залезть в воду, прижимаясь к мусорным бакам, стоявшим у хозподъездов большого магазина, вышел под это странное освещение… и только оттренированная годами реакция спасла его от кулака, летящего ему прямо в лицо.
Он отпрянул в сторону и тут же оказался между двумя крепкими ребятами, которые стальной хваткой вцепились ему в предплечья. С ними бы он справился, но еще один паренек сунул ему заточку под левое подреберье. Сунул так ловко, умело, что не проткнул, а лишь поддел за ребро и немного приподнял его, так что Точилину, как вздетой на острог рыбе, пришлось разинуть рот и вытаращить глаза от неожиданности и боли. Лицо нападавшего он успел рассмотреть, да тот и не прятал его. Странно, ничего уголовного в чистеньком личике не было. Ярко-голубые глаза с надменным прищуром, крохотный шрам над черной правой бровью.
– Девочка, к которой ты клеишься, – моя… – сказал он, задыхаясь в приступе непонятной Точилину ярости. – Тебя сразу здесь на асфальт положить, или ты это на всю жизнь запомнишь?
– Мужики, – испуганно озираясь, произнес охранник с Тверской, – вы что-то напутали… ой, не дави так сильно,