Волшебный фонарь. Хроника жизни Марины Цветаевой: от рождения до начала взрослой жизни (1892–1912)
в столовой шили платье: жена земск <ого> врача, папина родственница, горничная Даша, из принципу не снявшая красной кофты – и никто ей ничего не сказал! – Валерия – и даже я, с внезапной жалостью думая, как бы мама умилилась, узнав, что я для неё шью.
Было темно. Папа плакал. Родственница с грубоватой добротой утешала его, уговаривала есть. Андрей – с той же неумелой добротой – подбрасывал Асю к потолку, называл «двухлеткой» и «голова пухнет» – чтобы развлечь.
На др <угой> день приехал из Москвы человек со льдом. Они с сестрой милосердия безумно хохотали в кухне.
<…>
– Маму одели. Перед смертью она распорядилась, во что её одеть, – белая блузка и чёрная юбка, папа из почтения велел одеть ей эту блузку и юбку. Платье надели сверху. Кольца тотчас же кто-то украл: кольцо с сапфиром и другое с тремя камешками.
– Умирала она в полном сознании, сама считала пульс. Когда сестра милосердия хотела подержать ей рюмку, сказала: «Сама» и, не удержав:
– «Облилась». Потом: «Началась агония». Потом, когда сестра милосердия что-то ей предложила, сказала: – «Нет, уж лучше после». Сестра милосердия вышла за папой. Он, измученный неделей бессонницы, спал. Пока сестра милосердия разбудила его и он встал – всё было кончено. – Она умерла совсем одна. – Последнее, что она пила, было шампанское.»127
9 июля, воскресенье
Тело в гробу перевозят в тарусскую церковь для отпевания. Марина и Анастасия провожают мать в последний путь.
Похороны Марии Александровны Цветаевой на Ваганьковском кладбище в Москве рядом с могилами её отца и матери.
24 июля, понедельник
И. В. Цветаев пишет В. И. Модестову128 из Тарусы в Рим: «М <ария> А <лександровна> сохранила ясное сознание своего положения до самой последней минуты. Не спавши 4½ суток, она за 2 дня до конца позвала детей и благословила, напутствовавши их на предстоящее им поприще лишь короткими словами: «Живите по правде, по правде живите, дети!», перекрестила и дав поцеловать щёку, отпустила их навсегда! А мне сказала – в ближайшие дни уже не показывать её детям: пусть-де не видят они на мне, ещё живой, действия тления.
За минуту она попросила пить, ей налили рюмку шампанского. Она, осушивши её, сказала: «Вот я выпила её до дна» – и затем, через минуту начала тяжело вздыхать. Эти глубокие вздохи и были уже последними.
9-го числа мы опустили её в могилу бок-о-бок с её отцом и матерью, на Ваганьковском кладбище здесь, в Москве».129
11 августа, пятница
Из письма И. В. Цветаева В. И. Модестову: «Сам я, ведя домашний корабль и в 1-м и во 2-м браке исключительно на зарабатываемые мною средства, обеспечение детям составить, конечно, на профессорские капиталы не мог, но они достаточно обеспечены, и если будут благоразумны и скромны в требованиях от жизни, знать бедности не должны. Они обнищают разве только с государством, в бумагах которого заключается их обеспечение; но тогда и нищета не должна быть горька,