услышав родную кровь? Дурак! Осел! Это же обычный развод! Может, Быковский и не участвовал в нем, но что сдержит какую-нибудь профурсетку просто постебаться над лохом?.. Миллер – ты реально лох, если стоишь тут, если приплелся сюда. А зачем, если подумать?
Он закурил. Пальцы нервно дрожали. Он пожалел, что пришел. Молодежь вокруг кучковалась, курила, пила пиво. Миллер тоже захотел пива, как никогда раньше. Во рту пересохло, точно после перепоя.
И вдруг…
– Добрый вечер, Дмитрий Михайлович!
Как он ее проглядел?
Она, видимо, подошла из-за спины или тогда, когда он отвернулся.
Очень приятный голос, очень красивый, благозвучный и звонкий…
Когда Миллер уперся взглядом в обладательницу голоса, даже рот разинул, от чего сигарета сорвалась с губ, закончив жизнь самоубийством.
Перед ним стояла такая красавица, что на миг он пожалел об их родстве. Подобные только в голливудском кино снимаются.
Черные-черные прямые волосы чуть ниже плеч с ломаной ветреной челкой.
Большие глаза цвета спелого ореха умело подведены черной тушью и черными тенями. Длинные ресницы придают еще большей выразительности глазам.
Утонченный, чуть вздернутый носик от природного любопытства.
Губы строго очерчены губной помадой, чтобы не бросаться в глаза, как меч в ножнах, и от этого еще более привлекательны.
Ямочки на щеках, ангельская улыбка, умный и благожелательный взгляд…
«Да я виртуоз, – пронеслось в голове Миллера, – если эта кукла моя дочка!»
И фигура шедевральная, хоть и взята в осаду черными джинсами, но в обтяжку, и белой приталенной кожанкой с меховыми воротником и рукавами. На ногах – черные кожаные ботфорты, шейка обвязана теплым красным в белые полосы шарфом.
Алиса тоже пришла пораньше. Она чувствовала, что Дмитрий Михайлович ждал ее, и не ошиблась, улыбнулась ему.
– Добрый вечер, Дмитрий Михайлович! – поздоровалась она снова, едва поняла, что произвела эффектное впечатление на Миллера и теперь нужно как-то возвращать его в реальность.
На этот раз Миллер тут же откликнулся.
– Я бы сказал, невероятно добрый вечер! – воскликнул он во весь голос, на который обернулись прохожие.
– Я – Алиса, – сказала девушка.
– Ну, привет, дочка! – прохрипел Миллер.
Он подошел к ней и схватил в охапку обеими руками, прижимая к груди, вдыхая аромат ее молодого тела. У Алисы захватило дыхание, но ей было приятно находиться в крепких руках своего отца.
– Сломаете, Дмитрий Михайлович! – все-таки выдохнула она, обожгла его горячим шепотом.
– Прости, – тут же отпустил девушку Миллер, но взял за руку и не отпускал, будто боялся, что если отпустит, она исчезнет, как привидение.
Они замолчали, пристально вглядываясь друг в друга, словно искали общего сходства, и вдруг рассмеялись. Вместе. Миллер невольно рассмешил Алису слишком сосредоточенным выражением лица, и она показала ему язык.
– Я вас не разочаровала? – спросила девушка.
– Нет,