он впервые оглянулся назад и посмотрел в салон бронетранспортера. Насколько мог смотреть сквозь пламя и дым. Не прикрывая глаз потому, что это было уже делать нечем. Вся кожа его лица вместе с широкими бровями и густыми ресницами осталась висеть, с каждым новым мгновением уменьшаясь в размерах, на раскаленной приборной доске… На каком-то автопилоте Виталий стал перемещаться к тому месту, где факелом горел директор фирмы. Но прежде чем попытаться усесться на его место, Сергиенко одним движением схватил обеими руками чужое и тоже почему-то холодное туловище, швырнув его на свое место водителя. Туда, где более всего бушевало пламя. Еще он перед тем, как потянуться к ручке боковой аварийной двери и наконец потерять сознание поднял с пола папку на черной коже, которой прочел «Якорь надежды». Прикрепленные к уже обуглившейся коже золоченые буквы, как и его все тело, лизали языки пламени…
Именно с того самого дня, когда он потерял свое настоящее имя, Сергиенко не садился более за руль. Любого автомобиля, своего или, тем более, чужого. Он, просто, боялся это делать! Как и многое другое из своей прошлой жизни… Сейчас, после своего удачного избавления от чеченцев, он пересилил себя и впервые за три года прикоснулся в черной коже рулевого колеса от чего все тело без остатка пронзил холод. Точно такой, как тогда…
Он вслух ругал своего водителя за то, что тот так далеко оставил «Джимми». И по пути к этому месту чуть не потерял сознание. Эта странная волна поднималась откуда-то из глубины его тела и полностью лишала его рассудка, уничтожала без остатка волю и превращала в слабого, больного и беспомощного карлика. Охвативший его ужас еще более усиливался невольным созерцанием этой знакомой дороги, на которой за прошедшие годы, прошедшие с той памятной ночи, ничегошеньки не изменилось. Виталию казалось, что сейчас в его голове прокручивается кинопленка! Ведь он запомнил все на ней до последнего камушка и ямки! До того самого момента взрыва за своей спиной…
Когда Хохряков, наконец, остановился и сделал знак, что они уже на месте, Сергиенко-Колиушко чуть не выпал из салона, до такой степени он хотел покинуть это ненавистное и страшное место! Но ему ведь предстояло ехать и рулить еще до самого конца! Кто же знал, что Виктория заинтересуется его водителем и, более того, он полностью подойдет ей…
– Дурашка! Он думает, что ему платят по штуке в месяц за его одно шоферство…, – процедил сквозь зубы остатками губ Сергей Сергеевич и тяжело вздохнул.
Глава V
Кладбище казалось пустынным и навевало своим видом грусть. Не от того, что здесь нашли свое упокоение столько людей, что и не сосчитать. Грустно становилось от вида этого последнего в жизни, здесь лежащих, пристанища.
Единственные перед глазами живые существа, редкие в ветвях вороны, сохраняли полное молчание. Им было все давно здесь привычно. Это место сейчас было полностью покинутым людьми. Не сезон.
Высеченные на камне и увековеченные в фотоснимках лица на надгробиях только