Выгребать дерьмо из уборной, белить дом. Полезная скотина!
– Ну-ну, и где же ты его раздобыл? – спросил один из шахтеров, почесывая бороду.
Тук – сезонник и переезжал из города в город. Показывая Сзета, он быстро находил себе друзей.
– О, та еще история! Я шел через горы к югу отсюда, ну, вы знаете, и услыхал такой жуткий вой. Это был не просто какой-нибудь ветер, но я и…
История была полностью выдуманной; прежний хозяин – фермер из деревни неподалеку – обменял Сзета на мешок семян. Фермер получил его от странствующего торговца, которому он достался от сапожника, а тот выиграл его в запрещенной азартной игре. А до того – еще с десяток хозяев.
Сначала темноглазым простолюдинам нравилось владеть им, в этом была новизна.
Большинству рабы не по карману, а паршуны – тем более. Потому иметь под рукой кого-то вроде Сзета было весьма неплохо. Он драил полы, пилил дрова, помогал работать в поле и носил грузы. Кто-то обращался с ним хорошо, кто-то – нет.
Но от него всегда избавлялись.
Возможно, крестьяне чуяли правду, понимали, что он способен делать куда больше, чем они осмеливались ему приказывать. Одно дело – иметь собственного раба. Но если тот разговаривает как светлоглазый и куда умнее тебя? От этого им становилось не по себе.
Сзет пытался играть роль, пытался не быть таким воспитанным. Это было очень трудно для него. Почти невозможно. Что бы сказали эти люди, узнав, что их ночные горшки выносит осколочник, связыватель потоков? Ветробегун, как древние Сияющие? В момент призыва клинка его глаза становились из темно-зеленых бледными, почти светящимися сапфирами, такой уникальный эффект имелся у его оружия.
Лучше им об этом не знать. Сзет радовался тому, как бестолково его используют; каждый день, потраченный на уборку или рытье ям, а не на убийства, становился победой. Воспоминания о том вечере все еще его преследовали. До того ему приказывали убивать, но всегда по секрету, тихо. Никогда раньше ему не давали столь преднамеренно ужасных инструкций.
«Убивай, уничтожай и сокрушай, пока не доберешься до короля. Пусть тебя увидят. Пусть останутся свидетели. Раненые, но живые…»
– …и вот тогда он поклялся служить мне до конца моих дней, – завершил Тук. – И с той поры со мной.
Слушатели повернулись к Сзету.
– Это правда, – подтвердил он, как было приказано заранее. – До последнего слова.
Тук улыбнулся. Он не чувствовал неловкости из-за Сзета и явно считал естественным, что тот ему подчиняется. Возможно, Тук останется хозяином Сзета на более долгий срок, чем другие.
– Ну, – сказал Тук, – мне пора. Завтра рано в дорогу. Увидеть новые города, пройти новыми дорогами…
Он любил считать себя опытным путешественником, хотя, насколько Сзет мог судить, просто двигался по большому кругу. В этой части Бавии было множество маленьких шахт – и, соответственно, маленьких поселков. Тук, возможно, уже бывал в этой самой деревне несколько лет назад, но сезонники в шахтах постоянно менялись. Вряд ли его помнили, если только кому-нибудь не врезались в память его до жути неправдоподобные истории.
Неправдоподобные