проблемы, – громко ответил Волконский. – Дело в самой машине.
– Да пошел ты, – пробормотал себе под нос Долби.
– Грегори, «Изабелла» на пределе возможностей, – сказала Мерсер. – Надо сейчас же снизить мощность.
Черная точка на экране стала расти и поглощать цветок. Ее яркие разноцветные края судорожно вибрировали.
– Нет, это полное безумие, – пробормотала Чен. – По-моему, время и пространство делают немыслимый крен. Такое впечатление, будто это центр черной дыры или что-то вроде того. По-видимому, мы и впрямь ее создали.
– Это невозможно, – подключился к разговору математик Алан Эдельштайн, который все это время тихо сидел за столом, корпя над своими подсчетами. – Нет никаких признаков излучения Хокинга.
– Клянусь, возникла дыра! – воскликнула Чен.
На экране, отображавшем в реальном времени ход работы, проносились, точно поезд-экспресс, символы и цифры. С самого большого верхнего монитора исчез дрожащий цветок, полностью поглощенный чернотой. Внезапно во мраке возникло призрачное движение, напоминавшее парящую в ночи летучую мышь. Долби в изумлении уставился на экран.
– Черт! Грегори, да скиньте же мощность! – закричала Мерсер.
– «Изабелла» не принимать информацию! – завопил Волконский. – Выходить из-под контроля!
– Попробуй удержать ее хотя бы на минутку, – велел Хазелиус. – Сейчас мы что-нибудь придумаем.
– Ушла! – воскликнул русский, резко поднимая руки и откидываясь на спинку стула с выражением полной растерянности на узком лице. – Связь с «Изабеллой» больше нет!
– А мои приборы до сих пор показывают, что все в пределах нормы, – сказал Долби. – По-видимому, произошел серьезный сбой в твоем программном обеспечении, только и всего.
Он вновь посмотрел на визуализатор. В черноте возникало новое изображение. Настолько необыкновенно прекрасное, что в первые мгновения было невозможно трезво раздумывать, что это. Долби огляделся по сторонам. На экран больше никто не смотрел – все изучали приборные панели и компьютерные мониторы.
– Эй! Посмотрите-ка… Кто-нибудь понимает, что происходит? – спросил он.
Ответа не последовало. Все были слишком заняты своими делами. Диковинное пение не смолкало.
– Послушайте, я ведь всего-навсего инженер, – сказал Долби. – Объясните же мне, гении-теоретики, что это такое? Алан… по-твоему, это в порядке вещей?
Алан Эдельштайн поднял глаза и рассеянно взглянул на большой экран.
– Всего лишь случайные данные, – пробормотал он.
– Случайные? Что ты имеешь в виду? Изображение обретает какую-то форму!
– Компьютеры вышли из строя. Конечно, это случайные данные, что же еще?
– Я бы в жизни не назвал это «случайностью». – Долби впился в изображение взглядом. – Оно же двигается. Там что-то есть, клянусь. Почти живое… Такое чувство, что ему вздумалось выпрыгнуть. Грегори, ты это видишь?
Хазелиус посмотрел на экран и на миг замер в изумлении.
– Рей? Что это с визуализатором?
– Понятия