опустил ее.
– Я задал тебе вопрос!
– Занял у одного парня, – прохрипел навахо.
– Серьезно? У кого же?
– Не знаю, как его зовут.
– Не знаешь, как его зовут, – повторил Эдди.
Лоренцо предпринял еще одну вялую попытку обойти пастора, но тот снова не позволил ему это сделать. У него дрожали руки.
– Я знаю, откуда ты взял деньги. Ты их украл. С тарелки для пожертвований.
– Ни фига.
– Да, украл! Больше пятидесяти долларов!
– Ни черта я не крал.
– Не чертыхайся при мне, Лоренцо! Я видел, как ты их брал.
Ложь соскользнула с языка Эдди прежде, чем тот осознал, что вынужден прибегнуть к ней. Впрочем, можно было считать, что он и вправду все видел: индеец не признавался в содеянном, но правда высвечивалась на его лице.
– Ты присвоил пятьдесят долларов, в которых эта церковь крайне нуждается. Но ты украл их не только у нее. И не только у меня. Ты украл их у Господа!
Лоренцо молчал.
– Как, по-твоему, Господь на это ответит? Ты думал об этом, когда брал деньги, а, Лоренцо? «И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну»[11].
Лоренцо быстро развернулся и зашагал в противоположном направлении, назад, к городу. Эдди догнал его и схватил за рубаху в районе плеча. Лоренцо вырвался и продолжил путь. Потом вдруг резко остановился и направился к трейлеру.
– Ты куда? – закричал Эдди. – Не смей туда входить, слышишь?
Лоренцо поднялся на крыльцо и вошел внутрь. Эдди взбежал по ступеням вслед за ним, но остановился у самой двери.
– Немедленно выходи! – Опасаясь, что негодяй нападет на него, заходить в трейлер он не решался. – Вор! Вот ты кто! Самый настоящий вор! Сейчас же выходи из моего дома, или я вызову полицию!
Из кухни послышался шум. Судя по звукам, индеец выдвинул и швырнул на пол ящик со столовыми приборами.
– За нанесенный ущерб ты заплатишь! Все до последнего цента!
Снова раздался грохот. По кухне разлетелась еще какая-то домашняя утварь. Эдди всем сердцем рвался в дом, однако его удерживал страх. Хорошо еще, что индеец прошел в кухню, а не в спальню, где стоял драгоценный компьютер.
– Выходи, я тебе говорю! Несчастный алкоголик! Человек-паразит! Сор в глазах Иисуса! Я все расскажу твоему надзирателю, и ты отправишься обратно в тюрьму! Я обещаю!
Лоренцо внезапно возник на пороге с большим кухонным ножом в руке. Эдди попятился назад и сошел по ступеням вниз.
– Лоренцо. Нет.
Индеец остановился на крыльце, слегка покачиваясь, щурясь в лучах вечернего солнца и размахивая оружием. Спускаться он как будто не собирался.
– Брось нож, Лоренцо, – произнес Эдди. – Брось, кому говорят!
Индеец опустил руку.
– Брось сию секунду. – Эдди заметил, что крепко сжатые вокруг рукояти пальцы навахо немного расслабляются. – Брось, или Иисус покарает тебя!
Из груди Лоренцо вдруг вырвался вопль