безвкусные и изящные, дорогие и попроще. Этот был как раз таким, в каком Маша хотела бы жить сама.
– Я думаю, я должен тебе дать объяснение. Это как минимум, – прошептал Роберт, подойдя почти вплотную к Маше. Так близко, что она снова почувствовала аромат дорогой туалетной воды, который не так давно сводил ее с ума. Она даже чуть было не купила себе такую, просто чтобы стояла дома, чтобы иногда можно было распылить по воздуху немножко воспоминаний. Можно ли быть такой дурой?!
– Ты мне ничего не должен, – Маша отступила в глубь просторной гостиной, и звук ее шагов гулко прокатился по пустой комнате.
– Это не так. Я обязан тебе карьерой. Я хотел бы знать, почему ты меня не выдала, – Роберт стоял на месте.
– Я тоже хотела бы знать почему? Почему ты решил спалить меня, Роберт? – все-таки Маша не сдержалась, и ее кулачки сжались сами собой. – Ты же удалил все файлы!
– Я сделал это, да, – кивнул Роберт. – Я просто не знал, как еще поступить. Это была… глупость, наверное.
– Глупость? – чуть не задохнулась от возмущения Маша. – Ты уничтожаешь проект, над которым я работала полгода, по которому у меня видеопрезентация была готова: трехмерная графика, виды, ракурсы. Меня размазывают по стене. Я – растеряша года, я потеряла целый проект. Меня почти уволили. А ты говоришь мне, что это была глупость?
– Нет, Маша, нет. Это была подлость, – грустно покачал головой Роберт. От такого заявления Маша буквально потерялась. Что сказать человеку, полностью признающему свою вину?
– Что ж, я даже не буду спорить!
– Глупостью было то, что я решил использовать работу Аделы, – добавил Роберт. – В какой-то степени я хотел, чтобы ее проект жил, понимаешь? Она относилась к нему так… легко. Отбросила в сторону, и все. Адела – она никогда не задумывается о карьере.
– Адела Юханнсон, – пробормотала Маша.
– Как ты узнала о ней? – пораженно спросил Роберт. – Ты никогда не интересовалась шведской архитектурой.
– Это не важно. Я увидела ее фотографию на заставке твоего компьютера. Мне показался знакомым… стиль.
– Да, стиль. Ее неповторимый стиль. Чудовищная глупость. Я понял это, когда уже было поздно. Я не хотел подставлять тебя. Маша, ты должна мне поверить, я собирался сделать все, что можно, чтобы тебя не уволили. Это смотрелось так естественно. У тебя всегда был кавардак в делах.
– Не в делах! – возмутилась Маша. – На столе, да, может быть. Но не в делах.
– Я знаю это… теперь.
– Что ж…
– Скажи, почему ты помиловала меня? – попросил Роберт, и на секунду Маша почувствовала то, что было раньше. То, как загоралась она от одного звука этого тихого вкрадчивого голоса. Его естественное, природное обаяние и достоинство так легко принять за симпатию. Трудно поверить, но точно так же Роберт улыбается, протягивая таксисту деньги за проезд.
– Все, что разрушилось, уже разрушилось к тому моменту, – пожала плечами Маша. – Я не видела смысла разрушать что-то еще.
– Это