долгие, бесполезные мучения: люди, обезумев от жажды, пили кровь, морскую воду, мочу и все равно умирали, предварительно сойдя с ума. Некоторых, правда, спасали, и если высохшие, полубезумные скелеты не умирали по дороге домой – то жили бесконечно долго и до самой смерти страдали от подорванного здоровья и тяжелых воспоминаний.
Настя заранее не была готова страдать, сохнуть и сходить с ума. И даже умирать по дороге в порт она не была согласна. Она ещё как-то могла смириться с мыслью о быстром, внезапном конце под покровом ночи и под легким наркозом сна. Вариант с обезвоживанием ей совершенно не подходил. Но её несогласие и даже дикая вспышка ярости никак не меняла картины надвигающегося бедствия. Настя обшарила всю шхуну вдоль и поперек, заглядывала во все углы: кладовые, каюты, рубки, камбуз, трюмы. Все было перерыто самым тщательным образом и по десять раз. Но ничего нового, кроме единственного и последнего бочонка с пресной водой она не нашла. Анастасия готова была избить себя до крови, до переломов, до полусмерти за тот преступный пресный «дождь». И если бы только это могло вернуть ей те пять драгоценных бочонка – у Насти не дрогнула бы рука.
– Последний анкерок… последний… А что мы будем пить потом?!!
Ярость сменилась детской растерянностью, отчего Настя стала похожа на большую говорящую куклу с шелковыми волосами и большими изумленно-испуганными глазами. Кукла Настя капризничала, дула губки и не хотела пополнять список завяленных на солнце скелетов.
Но кукла-Настя была одна на судне – за жертву и за капитана. Поэтому она не позволила себе долго и бестолково раскисать и приказала перейти на режим строжайшей экономии воды. И без всяких слез.
С этого дня вода из последнего бочонка резко подскочила в цене: хозяйка шхуны отмеряла её как золото, по крупицам, совсем маленькими порциями, лишь бы отодвинуть приход первого страшного дня без воды. Она молилась на последний анкерок, прося его быть вечным источником воды, она берегла его от качки, от жары и даже от себя, все сокращая и сокращая дневную порцию.
Быстро портились дружеские отношения с Пятницей, он постоянно ходил с высунутым языком и часто-часто дышал. Было жарко, всем хотелось пить, но Настя не могла объяснить ему, что скоро станет ещё хуже, что и тот один стакан спасительной влаги скоро закончится. Пятница смотрел на свою хозяйку осуждающими глазами, прося, требуя прекратить наконец издевательства и налить полную миску воды. Но вместо этого Настя обливала его из брезентового ведра соленой водой, которая противно сохла, покрывая шерсть белым налетом. На себя Настя тоже лила морскую воду, но уже никакого удовольствия этот рукотворный соленый дождь ей не доставлял, она просто спасалась от приближающейся сухой смерти.
Воды в океане много, и Настя не жалея её (как месяц назад не жалела пресной воды) черпает из бездонного «колодца» уже третье ведро. Мокрая палуба блестит на солнце, зайчики прыгают по ней игриво и весело, но не могут отвлечь Настю