думаете, что он убил своего учителя?
– Я пока ничего не думаю.
– Тогда напишите всё, что знаете об этом Сергее Каманине, – следователь достал из папки чистый лист бумаги и протянул его Воронцову.
Тот в свою очередь недоумённо посмотрел на следователя.
– Я ничего не буду писать. Вся информация об этом человеке засекречена.
– Даже от нас?
– Даже от вас.
– Но домашний адрес у этого человека есть?
– Это вам ни к чему. Вам всё равно не придётся его искать.
– Это почему же?
– Потому же… – раздражённо отрезал Воронцов и прошёл из кухни в гостиную.
Следователь состроил недоумённую гримасу и вместе с остальными последовал за ним.
Секретер архаичной полированной стенки был широко распахнут, а на вытертом петельчатом паласе возвышался погребальный курган из старых фотоальбомов, писем, тетрадей и папок. Воронцов нагнулся и поднял с пола выпавший из картонного альбома поблёкший чёрно-белый снимок. На нём ещё довольно молодой Курт Малер стоял на фоне новогодней ёлки вместе с женщиной, которая по возрасту годилась ему в матери и мальчиком, который вполне мог бы быть его сыном. Воронцов сосредоточенно наморщил лоб, словно решая какую-то очень сложную задачу, потом убрал фотографию в карман и обернулся к следователю, всё ещё державшему в руках лист чистой бумаги.
– Значит так. Тело Малера надо отправить на вскрытие в наш морг. Но учтите, при любом результате он официально умер естественной смертью от сердечного приступа. И чтобы ни единой буквы не просочилось в прессу. Это касается всех, а особенно тебя, – Воронцов пристально посмотрел на персонального водителя Малера.– Если в школе хоть кто-нибудь узнает, что Курт Иоганнович умер не своей смертью, я тебе собственными руками язык выдеру. В кухне можете проводить любые экспертизы, а вот здесь, – полковник обвел рукой заваленную старыми бумагами гостиную, – и в спальне ничего не трогайте. А лучше, вообще в эти комнаты не заходите. И ещё: не вздумайте проявлять никакой самодеятельности. По всем вопросам обращайтесь исключительно ко мне. Уяснили?
– Вообще-то, пока я занимаюсь этим делом. И вы мне не начальник, – негромко, но уверенно произнес следователь, убирая в папку пустой бумажный лист.
– Через час это дело у вас заберут, – так же уверенно парировал Воронцов.
– Зайца отдайте.
– Что?
– Зайца верните. Это вещдок.
Воронцов с удивлением обнаружил, что до сих пор держит в руке странную плюшевую игрушку. Он машинально протянул зайца следователю, но в последний момент, когда тот уже коснулся длинных белых ушей, отвел руку назад.
– Это не вещдок – это послание… для меня, – ответил Воронцов на недоуменный взгляд следователя.
Тот молча пожал плечами и, резко развернувшись, вышел из гостиной. Остальные сотрудники последовали за ним.
Оставшись