явно не с чаем: в стоящей рядом пиале какого-то красновато-желтого металла почти доверху была налита темная жидкость. Никитин шумно потянул воздух носом, готовый узнать запах вина, но все вокруг перебивал сладковатый аромат того самого кальяна, трубка из которого заканчивалась мундштуком во рту Иванова. Тот как раз затянулся и открыл глаза, явно не узнавая вошедшего.
– А-а.., – наконец протянул он, выдохнув клуб дыма, – заслуженный тракторист России нарисовался. Как там тебя, Толян, что-ли?
Никитин машинально кивнул.
– Надоело?
– Что надоело? – не понял Анатолий.
– Задницу лизать у военного надоело? – Иванов опять затянулся сладким дымом.
– Ты за базаром-то гляди, парень, – Никитин едва сдержался, чтобы не шагнуть вперед и не опрокинуть нахала пинком вместе с кальяном.
Пожалел, скорее всего, белоснежную кошму, застилавшую все пространство внутри шатра. Привыкшие к сумраку глаза тракториста отметили, что ее девственная чистота грубо нарушена – от порога до столика и дальше – вдоль всех стен, на которых висели какие-то изогнутые сабли в ножнах, еще что-то смутно различимое – шла цепочка грязных следов,
– Ну, ты и паскуда! Тебе что, все можно?
– А мне теперь все можно! – захохотал Виктор, – я теперь богаче султана. Видишь это, – он схватил со столика полную чашу, плеснув немалую часть из нее на пол, сразу потемневший в этом месте неопрятным кроваво-красным пятном, и выпил из нее остатки в несколько крупных глотков, – это золото, парень.
Он вскочил на ноги и бросил чашу на стол, отчего часть винограда, с горкой заполнявшего большое блюдо, брызнула в сторону, добавляя еще больше безобразия на кошме. Иванов воздел кверху и блюдо, отчего виноград весь оказался на полу:
– И это тоже золото, а на этих цацках, – он повел свободной рукой вдоль стен, – настоящие брюлики. Таких даже в Гохране никогда не было. Я богат, парень, – пьяно захохотал Виктор, – теперь меня, а не полкаша в задницу целовать будете…
Анатолий вдруг успокоился, чуть не рассмеялся – какое золото, какие брюлики? Куда их собрался сдавать этот придурок? Да один патрон к АКМ стоит здесь дороже любого бриллианта.
– Что-то ты все про задницу – гомик что ли? – насмешливо поинтересовался он.
– Чего? – взревел пьяный Иванов, ринувшись на тракториста, – я тебя сейчас, пи…
Никитин не был боксером; драться он тоже не любил, хотя и умел – жизнь научила. Сейчас ему не пришлось сделать даже шага навстречу.
– Хрясь, – кулак Анатолия, нацеленный в нос негодяю, попал немного ниже – в челюсть, так что костяшки пальцев даже заныли.
Но эта боль была даже в некотором роде приятной, отметил Никитин, глядя, как его противник пытается встать на четвереньки в углу шатра, куда он отлетел с первого же удара.
Бойцом, как видно, Виктор был не из самых лучших. Но и такой