так далеко, что не было сил вернуться. Мы купались в лазурном море, лежали на белом песке, не стесняясь своей наготы, и ласкались, ласкались, ласкались. Любопытные дельфины с шумом выпрыгивали из воды. Чайки носились над нами и кричали в надежде получить хоть немного еды. Но еды у нас не было. Мы не ели и не пили. Мы насыщались ароматом наших загорелых тел. Мы утоляли жажду влагой наших губ.
В лагерь мы возвращались к ночи, отыскивая его в темноте по искрам костров и звону гитары. Трень-брень гусельки, трень-брень струночки… «Родники мои серебряные, золотые мои россыпи….»
По тому, как висели на растяжке козырька мокрые футболки, нежно обнимая друг друга, можно было легко догадаться, кто уединился в палатке. В палатку не входили, зная, что там – территория любви. Жаркие летние романы подошли к третьей стадии развития – влюбившись, рассорившись, парочки вновь объединялись в предчувствии неизбежного расставания и страшась одиночества.
Настал день отъезда. Мы с Наташей пришли в лагерь, когда уже свернули все палатки и торжественно опускали, вылинявший на солнце, флаг. Лагерный автобус, отправлявшийся в Вилково к теплоходу, собирался делать два рейса, но время уходило, и было решено забить автобус нашими загорелыми высушенными телами до отказа, чтобы управиться в один рейс.
В толчее мои конкуренты Лещев и Берлин подсуетились и затащили Наташу в автобус, усадив ее у себя на коленях. Она радостно махала мне рукой, даже не подозревая, какой вулкан ревности извергается у меня внутри. Мест в автобусе не осталось, и влезть туда таким гигантам как я и Кирилл Шиба, центровой нашей баскетбольной команды, было не реально.
Подошел начальник лагеря, трезвый как стекло, и сказал, что отвезет нас с Кириллом на своем «козле», но только мы должны помочь ему закрыть склад, а то дверь перекосило.
– А успеем мы на кораблик-то? – поинтересовался Кирилл.
– А куда вы денетесь? В степи, что ли, вас оставят?
Автобус тронулся. Наташа махала мне рукой, сидя на коленях у Лещева и Берлина, а их лица светились невыразимой радостью от своего превосходства.
Кирилл пошел с директором закрывать склад, чтобы ускорить наш отъезд, а я поплелся к морю.
Оно шумело прибоем и зализывало волнами на песке следы наших ног. Сердце невыносимо сжалось. Мне было не вздохнуть. Я шел по берегу, замочив в волнах свои белые слаксы. Песок еще хранил тепло наших тел и тайны наших свиданий. Песок еще помнил о нашей клятве верности друг другу, наших мечтах о том, какой прекрасный мы построим дом с камином и огромными окнами, выходящими в парк. Мы грезили о том, как над кронами деревьев, виднеющихся из окон нашего дома, будет возвышаться шпиль Петропавловской крепости с золотокрылым ангелом. Морские раковины, разбросанные по песку, ещё помнили, как мы слушали в них шум моря, мечтая о том, каких замечательных деток мы родим и вырастим – девочку и мальчика. В раковинах мы слышали шум Парижа, Лондона, Будапешта и Рима, которые мы мечтали проехать в весёлых путешествиях.