жизни судьба подарила мне редкостную возможность встретить еще одну родственную душу – русского юношу, которого я без колебаний называю сыном. Да, Максим, я считаю тебя своим сыном. Я думал, что успею передать тебе все свои секреты, но… За меня это сделает Эмма. Моя дорогая, моя несравненная Эмма, как сильно я люблю тебя…
Максим несколько раз глубоко вздохнул, чтобы побороть волнение и подступившие к горлу слезы. Максиму хотелось броситься к ногам Эммы и умолять ее прекратить этот спектакль, терзающий душу и ему и ей. Но в зрительном зале было слишком много людей, ловящих каждое слово, написанное Винсентом. Максим не имел права быть малодушным. Никто не должен знать, что происходит между ним и Эммой. Их чувства – это их тайна, в которую незачем посвящать посторонних.
А Винсент, похоже, был иного мнения. Он заставил Максима произносить вслух те слова, которые тот никогда прежде никому не говорил. Он берег их для единственной женщины, не надеясь ее когда-нибудь встретить. И вот теперь, из-за прихоти Винсента, Максим стоит рядом с той, которую готов считать своей воплощенной мечтой, и на глазах у всех признается ей в любви. Знал ли Винсент о чувствах, возникших у Максима? Скорее всего, да. Иначе он бы не написал это признание в любви. Теперь все слова, которые Максим захочет сказать Эмме будут лишь жалким подражанием Винсенту, повторением его слов.
Максим осознает, что все слова, когда-то уже произносились, но их говорили другие другим. А ему, Максиму, придется повторять их Эмме вслед за Винсентом. Поэтому невозможно унять дрожь. Поэтому так изменился его голос:
– Эмма, как безумно я люблю тебя. Моя любовь подобна морю. Я целую ступни твоих ног. Моя любовь, как солнце. Я ласкаю тебя и согреваю своим теплом. Моя любовь – ветер. Я расплетаю и заплетаю твои пшеничные косы. Моя любовь – ночь. Я баюкаю тебя и пою тебе колыбельную: Эм-ма, Эм-ма, Эм-ма…
– Господи, я больше не могу, – прошептал Максим. Эмма смахнула слезу, попросила:
– Дочитайте, пожалуйста.
– Можно мне глоток воды, – громко сказал Максим. Пастор подал ему воды, посмотрел с сочувствием. Максиму показалось, что он сказал:
– Не будь тряпкой, Макс…
Максим откашлялся, продолжил читать:
– Наступит день, когда другой скажет тебе все эти слова. Скажет так же нежно, как это делал я, потому что по-другому слова любви, адресованные Эмме, произносить невозможно. Спасибо тебе, мой ангел, за то, что ты выбрала меня среди множества других, разбросанных по миру одиноких скитальцев. Спасибо за то, что свято хранишь все данные мне обеты. Спасибо. Да хранит тебя Господь…
Максим чуть помолчал, продолжил:
– Господа и дамы, пришло время назвать имя того, кто станет владельцем таверны Сан Винсент, – Максим обвел всех долгим взглядом. Нарочно оттягивая ответственную минуту. Наслаждался своим превосходством, мстил за то, что все эти люди видели его пылающие щеки, слышали его дрожащий голос, были свидетелями его объяснении в любви Эмме.
– Имя этого человека – Андрей Проскурин! Наш с Эммой сын Эндрю станет