Винсента они помирились, – пастор вздохнул. – Винсент знал, что Эндрю не станет хозяином таверны. Он написал его имя в завещании, следуя общепринятым правилам. На ваш счет у него тоже были сомнения. Вы живете в другой стране, говорите на другом языке. У вас много других интересов, кроме желания любоваться красотой этих мест. Значит, остается только один претендент – Эмма. Ей Винсент верил как самому себе. Эмма удивительная женщина, удивительная. Мы зовем ее дама-невидимка. Минуту назад она была рядом, держала вас за руку, а потом исчезла, как мираж. Вы видели, как это произошло?
– Нет, – признался Максим. Для него исчезновение Эммы стало неприятной новостью.
– И я тоже не видел, как это произошло, – сказал пастор. – Но зато я знаю, куда она пошла.
– Куда? – спросил Максим, глядя в проем двери, распахнутой настежь.
– Она пошла к морю, – ответил пастор. – Догоняйте ее. Думаю, вам есть о чем поговорить. А мы пока поговорим о вас. Вы с Эммой – красивая пара. Идите, господин Алексеев и да поможет вам Господь…
Максим увидел Эмму издали. Она стояла на краю обрыва с раскинутыми в разные стороны руками и смотрела на небо. Максим остановился в нескольких шагах от нее.
– Спасибо вам за все, Максим Михайлович, – сказала Эмма не меняя позы. – Вы вернули меня в юность. В ту беззаботно счастливую пору, когда все еще только начинается.
– Моей заслуги здесь нет, – проговорил Максим. Эмма опустила руки, медленно повернулась к нему, сказала, глядя в глаза:
– Ваша заслуга в том, что вы читали послание Винсента, как свое. Вы мне все эти слова от своего имени говорили. И голос у вас дрожал, и…
Максим подался вперед, желая обнять Эмму, но она вытянула вперед руки, замотала головой:
– Нет, нет, Максим Михайлович, умоляю вас, не нарушайте границу, возникшую между нами. Не спешите, чтобы потом ни о чем не сожалеть. Вы ведь ничего обо мне не знаете. Вы видите лишь то, что подсказывает вам ваше воображение…
– Да почему вы все за меня додумываете? – возмутился Максим. – С чего вы взяли, что я буду сожалеть из-за того, что обнял вас? Может быть, я буду сожалеть из-за того, что не сделал этого?
Максим вновь попытался ее обнять, но она отодвинулась на самый край обрыва, спросила:
– Вы снова хотите столкнуть меня вниз?
– Нет, – ответил Максим, резко развернулся и пошел прочь.
– Зачем? Зачем? Зачем я сюда приехал? Что я хотел найти здесь? Любовь? Понимание? Бред. Все это – несусветный бред, который придумали слабаки, чтобы утешать самих себя, – думал Максим, ускоряя шаг. – Хватит. Хватит. Хватит. Воздушных замков нет, не было и никогда не будет. Пусть в них верят истеричные барышни. Наша жизнь слишком жестока, поэтому я не имею права раскисать…
Максим собрал вещи, улетел, ни с кем не попрощавшись. Решил, так будет лучше для всех.
За штурвалом самолета, увозящего его с острова, сидел пожилой немногословный француз. Максим спросил его про Эндрю. Тот ответил, что Проскурин улетел на учебу