«начальником караула». – Повтори.
– Хо-зяин… – Всхлипнув, произнёс Груздь.
– Молодец. Проживёшь ещё минуточку. Слушаться меня надо как?
Груздь замешкался, не понимая, чего от него хотят, и бандит довернул его шею ещё дальше вбок, так что чуть слышно хрустнули позвоночные хрящи. Лезвие он упёр вдоль мышцы, и из порезанной кожи начали шариками скатываться алые кровяные капли.
– Быстро… – снова всхлипнув, выдавил Груздь. Ему было больно и страшно, как не было, наверное, страшно никогда в жизни.
– Быстро, это хорошо.
«Начальник караула» был доволен, как сытый кот. Он даже закатил ставшие на секунду масляными глаза, бывшие только что пустыми и белыми – как глаза акулы, разглядывающей тебя через стекло аквариума.
– Но быстро – это не всё. Слушаться меня надо как бога. У вас, русских свиней, бога нет, и теперь я буду самым страшным для вас человеком. Я ваш хозяин, понятно? И он, – Бандит показал, убрав на секунду нож от горла, на одного из автоматчиков. – Он тоже ваш хозяин. И все тут ваши хозяева, а вы никто. Вы падаль на дороге, которую можно отшвырнуть ногой, если она мешает или оскорбляет взгляд. Вы все говно. И ты говно. Повтори.
– Я говно…
Если бандит думал, что заставив парня, не чувствующего уже ничего, кроме прикосновения стали к коже и боли в перекрученной шее, сказать про себя такие слова, он унизил его в глазах остальных, то это было большой ошибкой. «Тебя я тоже буду убивать медленно» – подумал Николай, старающийся, чтобы его ненавидящий взгляд снова кто-нибудь не поймал. «А рядом поставлю Груздя с автоматом, чтобы держал тебя под прицелом, пока я буду тебя резать».
– Пошёл прочь, дерьмо…
Бандит встал, оттолкнув от себя Груздя и на прощанье чиркнув кончиком своего ножа о полу его строевки. Короткий порез сразу набух кровяным пятном, но упавший на бок студент даже не пошевелился, вжавшись в пыль. Он ждал.
– Все поняли, кто вы такие есть?
Студенты промолчали, и взбесившийся моджахед выдал длинную ругательную тираду, в которой только изредка проскальзывали искажённые акцентом русские матерные слова, а всё остальное было местным и непонятным. Смысл от этого, впрочем, менялся ненамного: «Вы говно, вы ублюдки, вы русские свиньи… Я вас резал и резать буду, как баранов, вы не стоите ничего, вы никто…»
Откричавшись, он подхватил из-под плеча автомат и, передёрнув его мгновенным движением, вдруг пустил над головами дёрнувшихся питерцев короткую очередь. Как по команде, все попадали на землю, и троица охранников бросилась к ним, матерясь и раздавая пинки направо и налево. Один сильный пинок достался Николаю. Он пришёлся в и без того ноющий бок, и показался даже хуже всех предшествовавших. Их подняли на ноги, заставили подобрать брошенное барахло, и погнали ко входу в недостроенный дом.
Его, выходит, они и должны были доводить в несостоявшуюся вахту. Домик был ничего себе, просторный, но поднятый пока на один этаж с копейками. Интересно, кем?
– Один