я напишу что-нибудь лишнее, ложное, то вы сможете на этой же странице отречься от моего поклепа.
– А если я просто откажусь от подписи?
– Не советую. Это будет выглядеть как косвенное признание, согласие с обвинением. Это во‑первых.
– А во‑вторых?
– А во‑вторых, я же знаю остальных участников этого кошмарного преступления.
– Ну! Так уж и кошмарного!
– У меня, Игорек, такое ощущение, что годы стерли в вашей памяти подробности того, что случилось той весенней ночью. Тогда цвела сирень, благоухала черемуха. В ее зарослях бесновались соловьи, сходили с ума от своих же любовных трелей.
– Боже! Да вы прямо поэт! – с усмешкой проговорил Зайцев.
– Возможно, – сказал Пафнутьев. – Но, к сожалению, вам я такого комплимента сделать не могу. Вы поступили как живодеры, озверевшие от запаха крови.
– Давайте оставим это.
– Хорошо, оставим. Может быть, вы все-таки назовете имена своих подельников? Вы только что интересовались возможным сроком. Это вполне может сократить вам несколько лет.
– Сейчас не могу. Для этого надо созреть.
– Согласен, – сказал Пафнутьев. – Вот посмотрите. – Он вынул из кармана пиджака пачку снимков, отобранных из школьных альбомов выпускников. – Здесь есть и портреты ваших друзей. С некоторыми из них я уже встречался, – соврал Павел. – Но они пока на свободе. – А это уже была чистая правда.
– Почему же вы им не открылись?
– Боялся вспугнуть.
– Вы такой деликатный?
– Слово «осторожный» будет точнее.
– Я полечу вместе с этим стулом? – спросил Зайцев и звякнул наручником.
– Нет, стул останется здесь. А с нами полетят вот эти ребята, которые сидят за соседним столиком.
– Для моей безопасности?
– Я смотрю, у вас несколько игривое настроение?
– Какая там игривость! Паника, истерика, ужас перед тем, что мне предстоит.
– Это хорошо.
– Что же здесь хорошего?
– Нормальная реакция здоровой психики.
– Но экспертиза в психушке мне предстоит?
– Конечно. А ребята полетят с нами скорее для моей безопасности. То, что вы проделали с девочками, выходит за рамки не только человеческого, но и звериного разума. С вами надо поосторожнее.
– А что, суд уже вынес приговор?
– Вынесет. Потом догонит и повторит.
– Но вы пока ничего не доказали, а я ни в чем не признался.
– У нас с вами все впереди, молодой человек!
– Что же у меня впереди?
– Жизнь! Но не та, которая вас радовала до сих пор. Синее у него, видите ли, небо! Белые облака! Южное вино, бараньи шашлыки. Проехали, Игорек! Тебя ждут нары и параша. Больше ничего.
– Что ж, пусть будет так, коли вы на этом настаиваете. Но что-то позволяет мне сомневаться в истинности ваших суровых предсказаний.
– Разберемся, – подвел Пафнутьев итог их мимолетному спору.
Провожать Зайцева вышла светлая девушка в форме стюардессы. Она молча постояла