Виктор Пронин

Фотография с прицелом (сборник)


Скачать книгу

скажи не задумываясь, от фонаря, чем мы займемся завтра с утра? Можешь?

      – Могу, – ответил Худолей, как говорится, не моргнув глазом.

      – Слушаю тебя внимательно.

      – Записывать не надо. Мои слова незабываемы. Завтра с утра, по твоему, Паша, ценному указанию, начнется изъятие всей переписки за последние десять лет. Поздравительные открытки, телеграммы, письма, любовные записки, дневники! Все это будет происходить одновременно в нескольких десятках адресов.

      – Один вопрос. Откуда ты взял десятки адресов?

      – Отвечаю. Родители, братья, сестры, жены, друзья, любовницы… Мне продолжать? Я понимаю, затея сумасшедшая, но ты сам сказал, чтоб от фонаря. Знаешь, Паша, есть такая криминальная пословица, очень мудрая. Я сотни раз убеждался в ее неотразимой справедливости!

      – Ну?.. – Пафнутьев устало вздохнул.

      – Я понимаю, сию пословицу ты никогда не слышал, но сейчас, вот в эту самую секунду я тебе ее произнесу. И ты вздрогнешь, Паша! Ты будешь потрясен.

      – Я готов к самому страшному.

      – Пословица такая. Следы всегда остаются! – свистящим шепотом проговорил Худолей.

      – Да, мысль, конечно, свежая.

      – Понимаю, – с горечью проговорил Худолей. – Ты, конечно, сразу подумал про отпечатки пальцев на окровавленном топоре.

      – А ты?

      – А я о том, что следы преступления навсегда остаются в душе злодея, в его психике, характере. Помнишь, как мы узнали убийцу по отпечатку задницы? Он целый час поджидал свою жертву на парковой скамейке, и его задница запечатлелась на ней. Помнишь, у него были разные ягодицы? Одна обильная такая, а вторая тощеватая.

      – Так что там с перепиской?

      – Паша, это же не заскорузлый маньяк какой-то, а вчерашний школьник. Ты же сам этим убийцам поставил диагноз. Плохая водка, дурные слова. Не может такого быть, чтобы ни один из них за десять лет ни разу не сорвался в письме на неосторожное словечко, хмельное признание, запоздалое сожаление.

      – Худолей, ты представляешь, какая это работа? Мы с тобой до пенсии будем ковыряться в этих письмах!

      – За неделю управимся. Раздадим студентам юрфака по десять писем на личико, пусть ищут. Им забава, а у нас улики на столе.

      – А знаешь, в этом что-то есть, – неуверенно пробормотал Пафнутьев. – Только нынче письма-то не очень хранят.

      – Паша, если их мамашки десятилетиями поношенные курточки проветривают…

      – Все, Худолей, остановись. Сдаюсь. Только мне не понравилось слово «мамашки». Уж больно оно пренебрежительное какое-то.

      – Пусть убийц не воспитывают, – ворчливо ответил Худолей. – А то ишь, надежда у них, опора в старости. А другие даже холмика могильного насыпать не могут, цветы принести некуда. Вон Евдокия по ночам с мертвой дочкой разговаривает.

      – Ладно, Худолей, будь по-твоему. Назвать твою затею блестящей я, пожалуй, не смогу. Уж слишком она громоздкая какая-то. Но у нас нет другой.

      – Тогда давай назовем ее выдающейся, – нашелся Худолей.

      – Пусть