повторялась трижды, но все три раза студенты снова голосовали за то, чтобы не отчислять меня на год, а взять на поруки. Я не обратил никакого внимания на то, что формулировка условия взятия на поруки перед очередным голосованием руководством техникума каждый раз корректировалась не в мою пользу. Как раз при последнем голосовании зал утвердил формулировку, что если я нарушу каким-либо образом дисциплину, то «отложенное» наказание в виде отчисления на год будет осуществлено по решению руководства техникума безо всяких общих собраний студенческой молодежи.
На том и порешили, прекратив дальнейшее голосование и завершив общее собрание. Студенты отстояли меня от немедленного отчисления и очень радовались своему успеху. Много незнакомых мне студентов подходили ко мне и жали мне руку. Наша общая победа над руководством техникума была несомненна. Я тоже тихо ликовал и радовался тому, что этот кошмар наконец закончился и я могу спокойно продолжать учебу на втором курсе. А главное – скоро поеду в деревню и успокою родителей тем, что все обвинения с меня сняты и я продолжаю учиться и получаю только хорошие и отличные оценки на всех контрольных опросах и экзаменах. Я совершенно не осознавал, что решением «о немедленном отчислении при малейшем нарушении» под мою судьбу была заложена мина замедленного действия. Не знаю, как в наше время, но в советские времена часть слабых студентов, чтобы избежать провалов на экзаменах, добровольно становились тайными осведомителями руководства института о всех дисциплинарных проступках и даже о нежелательных разговорах своих сокурсников. По своей деревенской наивности и простоте я об этом не знал. И даже не мог себе помыслить, что люди способны на такую подлость и добровольно становятся тайными осведомителями.
Отложенное наказание
Я продолжил учебу и даже не догадывался, что нахожусь под незримым оком какого-то тайного осведомителя среди моих сокурсников. Зимнюю экзаменационную сессию, несмотря на повышенное внимание экзаменаторов к моей персоне «вора» и «хулигана», я с блеском сдал на хорошие и отличные оценки. Но, видимо, от судьбы не уйдешь. Не было мне на роду написано стать химиком-технологом. В феврале 1962 года на занятиях по физкультуре мы должны были пробежать 10 километров на лыжах с выставлением оценок. Ещё со школы я имел второй разряд по лыжам и не сомневался, что получу пятерку. Так бы и случилось, но или я запутался, опередив всех своих сокурсников, или какая-то непреодолимая сила подсознания вмешалась в мою судьбу, но я срезал часть дистанции примерно один километр трассы.
Когда до меня окончательно дошло, что я натворил, было поздно что-то менять. Я замедлил гонку, буквально полз по трассе со скоростью ниже пешехода, ожидая, когда меня догонят мои сокурсники. Пропустив 5–6 сокурсников вперед, я финишировал вслед за ними, надеясь, что никто не доложит преподавателю физкультуры о моем проступке. Надежды были напрасны. Возвращаясь с трассы в техникум, неизвестный