как шерстка у котенка. Он ласково подул ей в затылок, как в детстве. И она, всхлипнув, прижалась к отцу. Как она сказала? Черт бы побрал профессиональную этику!
– Тише, родная, – прошептал он в котячий затылок. – Успокойся! Истерика проблемы не решает. Кстати, в чем твоя проблема? Подожди, не отвечай. Давай, я еще сделаю кофе, и мы поговорим.
– Спасибо, папа! Я только умоюсь.
Она появилась в тот момент, когда он ставил чашки на стол. Свою и Кирину. У него – из тонкого английского фарфора с затейливым кельтским узором, таким же тонким и затейливым блюдечком. Чашка Киры – большая, пузатая с серым медвежонком и надписью I love you. Там, где у мишки должно быть сердце, красовалась грубо пришитая заплатка. Павел Сергеевич подумал, как одинока его дочь. Странно, что он этого совершенно не замечал.
Видимость важнее сути.
А какая она, видимость?
Прекрасная, ухоженная, спокойная. И только два предательских красных пятна на щеках выдавали волнение.
– Давай договоримся. Я задаю вопросы, ты отвечаешь на них четко и ясно, без эмоций. Я анализирую ситуацию и только потом принимаю решение: помогать тебе или нет. Договорились?
– Договорились.
– Итак, в чем твоя проблема?
Вадиму хотелось выпить. Сидел в своем кабинете и мечтал о том моменте, когда все встанут и пойдут домой. А он снимет пиджак, ослабит узел галстука, закатает рукава рубашки и достанет виски. Плеснет в толстый бокал маслянистой жидкости и с наслаждением выпьет. А потом еще, пока в душе не потеплеет.
До этого сладостного момента оставалось ровно семь часов. Обычно по понедельникам они приезжали в офис вместе с Кирой. Сотрудники встречали начальство быстрыми понимающими взглядами, но комментировать взаимоотношения генерального директора и заместителя вслух не решались.
Сегодня Кира позвонила за полчаса до начала рабочего дня, сухо проинформировала, что немного опоздает.
Лишенный эмоций голос разозлил Вадима. Бросил трубку. Не любил сухих голосов, черствого хлеба и грязных аквариумов.
Его аквариум всегда был чистым. В прозрачной воде плавали семь золотых рыбок и одна черная. Как того требует фэн-шуй. В жизни все должно быть по фэн-шую. Любимая поговорка Киры.
Кира… Кира…
Вчера они снова поссорились. Невинная шутка переросла в безобразную сцену. А что он такого сказал? Ничего особенного. Просто похвалил ноги своей новой помощницы. Только и всего. Ноги у Мары красивые – щиколотки тонкие, колени аккуратные, и вся эта гладкость, стройность возбуждает. Грудь у Мары тоже хороша – пышная, упругая, соски сквозь ткань торчат. Все, как он любит. И еще рот – красный, влажный. Спрашивается, с чего Кира завелась? Разве преступление – восхищаться красотой другой женщины?
– Она шлюха, Вадим, – спокойно ответила Кира, только пальцы подрагивали. – Месяц как устроилась, и в коллективе – разброд и шатание. Все только и делают, что обсуждают прелести твоей секретарши. Лично я прелестей не вижу – она же страшна, как смертный грех. Неужели ты этого не видишь?
– Ты