Она контролирует свои мысли, движения, ощущения. Хотя пространство вокруг кажется тягучим. Наверное, потому, что время замерло, чтобы продлилась эта арабская ночь, чтобы никто не помешал им сказать все, что они должны сказать друг другу, все, что должны поведать им царица Лана и царь Артаксеркс – седовласый старец с глазами мудреца.
– Мама, мама, как мне не хватало твоей любви, твоего тепла, твоих добрых слов, твоих уроков, – шептал Самсон, немигая глядя в глаза царицы. – Скажи мне, где отец? Смогу ли я его увидеть?
– Да, – улыбнулась она. – Царь позади тебя.
Самсон обернулся. Старец шагнул к нему, заключил в объятия.
– Отец, прости, что не узнал тебя, что не понял сразу, кто ты, – прошептала Самсон.
– Тебе незачем извиняться, мой сын, – улыбнулся старец. – Ты не должен был узнать меня раньше положенного времени. Ты должен был стать достойным человеком. Ты им стал. Мы гордимся тобой. Ты мудро правишь страной. Люди любят тебя. Ты – созидатель, Самсон, и это самое главное.
– Но, почему вы не вернулись раньше? Почему позволили ненавистному Аману, повинному в стольких смертях, воспитывать меня? – воскликнул Самсон.
– Мы не могли вернуться, дорогой, – ответила царица Лана. – Мы умерли. Исчезли. Испарились. Мы превратились в прах. Для всех людей – мы просто тени, скользящие по стеклам, по земле, по небу…
– Но я вас вижу, – прошептал Самсон, прижимаясь к груди царицы.
– Ты – наш сын, – погладив его по голове, проговорила Лана.
– А почему вас видит Суламита? – поинтересовался Самсон.
– Да потому, что Суламита – наша дочь, – ответил старец.
– Не-е-е-ет, – простонал Самсон, сжав кулаки. – Нет. Нет, скажите, что я ослышался, что это…
– Ты не ослышался, – промолвила царица. – Суламита наша… – она обняла сына, – названная дочь. Ведь ты решил ее женой своею выбрать. Мы правы?
– Даа-а-а, – склонивши голову, проговорил Самсон.
– Что-о-о? – побледнела Суламита. – Ме-е-еня… же-е-ено-й…
– Тебя, – обняв ее за плечи, сказал старец. – Помнишь, что я тебе на ушко нашептал. Ты, Суламита станешь править великою страной. Сбываются мои слова.
– Но… – Суламита потупила взор. – Я ужасно некрасива. Я…
– Ты лучше всех, дитя моя, – улыбнулась царица.
– Людская красота – уродство по сравненью с красотой природы. Над вечной красотой не властны годы. А что такое, право, человек? Как короток порой земной наш век, – проговорил старец.
– Но что во мне вас привлекло, Самсон? – спросила Суламита, все еще не веря, что он сказал правду.
– Твоя неповторимость, – улыбнулся он.
– Неповторимость, – повторила Суламита, задумчиво. – Да. Так из бутона появляется цветок, какой еще не ясно сразу. Но трепет, трепет от нежданной встречи таков, что сердце замирает. О, как неповторимо каждое творенье! – мы восклицаем, любуясь розой, ландышем, фиалкой или простой травинкой – ковылем.
– Потом мы Божью милость из ковша большого пьем. Пьем жадно и