лицо и разметавшиеся по подушке бронзовые волосы.
– Господи, я без ума от тебя! – восклицает он, на его лице отражается напряжение, и в темных глазах полыхает огонь желания, когда он начинает двигаться во мне.
Я лишь крепче обвиваю его ногами, мое дыхание сбивается, и я острее, чем когда бы то ни было, осознаю, что нахожусь с единственным любовником, который мог доставить мне удовольствие, и в единственном месте, где чувствую себя в безопасности: в теплой постели Томаса Сеймура.
Перед самым рассветом он наливает мне вина из кувшина, стоявшего на прикроватном столике, и угощает меня сушеным черносливом и печеньем. Я принимаю бокал с вином и надкусываю печенье, стараясь поймать крошки в подставленную ладонь.
– Он предложил мне выйти за него замуж, – коротко говорю я.
Томас быстрым движением прикрывает глаза рукой, словно не может смотреть на меня, сидящую на его кровати с рассыпавшимися по плечам волосами и прикрывшую грудь его простынями, с алеющими на шее следами от его поцелуев и припухшими губами.
– Господи, помилуй… Господи, спаси и сохрани нас!
– Я не поверила своим ушам.
– С кем он говорил? С твоим братом? С твоим дядюшкой?
– Нет, прямо со мною. Вчера.
– Ты кому-то еще об этом говорила?
– Еще нет, – я качаю головой. – Тебе я говорю об этом первому.
– Что ты будешь делать?
– А что я могу сделать? Я повинуюсь, – мрачно ответила я.
– Нет, ты не можешь этого сделать, – внезапно выпаливает Томас. Бросившись ко мне, он берет меня за руки, не обращая внимания на крошки на ладони. Он встает на колени возле постели и целует мои пальцы, как сделал это, когда впервые сказал о том, что любит меня, что станет моим любовником, моим мужем, и только смерть разлучит нас. Он говорил, что я была единственной женщиной, которую он так страстно желал за всю свою жизнь, – а в ней было много любовниц, шлюх и служанок, которых он уже даже не помнил. – Екатерина, слышишь, ты не можешь этого сделать! Я не вынесу этого! Я этого не позволю!
– Я не вижу способа этого избежать.
– Что ты ему ответила?
– Что мне нужно время, что я должна помолиться и подумать.
Он кладет мою руку на свой плоский живот. Под пальцами я чувствую живое тепло его плоти, и завитки волос, и мышцы, перекатывавшиеся под кожей.
– Так вот что ты делала этой ночью? Молилась?
– Нет, я поклонялась, – прошептала я.
Томас наклоняется и целует меня в макушку.
– Богохульница… А что, если сказать ему, что ты уже помолвлена? Что ты уже тайно повенчана с другим мужчиной?
– С тобой? – прямо спрашиваю его я.
И он принимает этот вызов, потому что он отважен. Томас всегда идет навстречу любому риску или опасности, как будто это всего лишь игра или он – единственный человек, способный защитить мир от смертельной опасности.
– Да, со мной, – отвечает он. – Разумеется, со мной.