явлений, подлежащих регламентации в законодательстве, представляет собой обобщенную структурно-системную их модель.
Поскольку юридическая конструкция является моделью, постольку ее структура может выглядеть искусственно. Так, в числе элементов конструкции преступления названы, к примеру, его субъект и объект. Последние, казалось бы, не должны входить в структуру, пусть и общую, самого преступления. Но перед нами лишь кажущееся противоречие, поскольку юридическая конструкция – это модель. Модель в свою очередь есть абстрактное искусственное образование, соединяющее в одно целое явления, в жизни существующие порой раздельно. Поэтому в структуре конструкции преступления представлены и субъект преступления, и объект преступления, в реальности, конечно же, не являющиеся частью одного целого. Такое моделирование удобно и в научном, и в практическом отношении.
Обобщение изложенного позволяет сформулировать дефиницию рассматриваемого феномена. Конструкция преступления есть средство законодательной техники, представляющее собой обобщенную структурную модель всех преступлений, определенную комбинацию элементов которой законодатель наполняет юридически значимой информацией, регламентируя тем самым в законодательстве соответствующий состав преступления[293].
Какова польза конструкции преступления в уголовном правотворчестве? Юридические конструкции, представляя собой как бы «готовые типовые образцы, схемы, в которые облекается нормативный материал»[294], вне сомнений, облегчают формулирование предписаний нормативных актов. Без них построение законодательства носило бы весьма хаотичный, бессистемный характер, что можно видеть на примере ранних памятников права. С помощью юридических конструкций достигается логическая стройность предписаний нормативного акта, их последовательность и взаимосвязь. «Специфической функцией юридических конструкций является именно введение в комплекс правовых норм элемента логической связанности…»[295], – справедливо указывала А. Нашиц. Творец закона должен непременно рассмотреть каждый из элементов юридической конструкции на предмет включения его в соответствующее законодательное построение. Таким образом, они, по верному замечанию А. Ф. Черданцева, «способствуют полному, беспробельному, четкому урегулированию тех или иных общественных отношений или их элементов»[296] (добавим, что лишь при условии их умелого использования). С учетом этого трудно не согласиться со следующим выводом Н. Н. Тарасова: «Юридические конструкции, генетически «впечатанные» в ткань действующего права и доведенные до уровня «инженерных изобретений», оправданно рассматривать как его «первооснову», своеобразный «скелет», а их систему – как «несущую конструкцию» позитивного права»[297].
Конструкция преступления, выступая формой, бессодержательным «остовом» запрещаемого общественно опасного поведения, активно вмешивается