Он вводит публику в состояние транса, вещая им ту тайну, которую они тщетно пытались откопать в дебрях своего измученного рефлексией сознания. В конце чтения – ни с чем не сравнимая пауза признания, разрешающаяся взрывом восхищения.
Затем, это уже Дом Культуры, куда, заинтересованный его феноменом, стекается многочисленный и достаточно разношерстный контингент. И наконец, на сцене большого концертного зала в свете юпитеров при стечении широких масс; где, хлопая сиденьями, в числе всех прочих и васи с их женами заблаговременно рассаживаются по местам, чтобы культурно провести вечер.
Впрочем, к славе Воронин был почти равнодушен. Он жаждал другого. Он знал: кто откроет в себе Ритмы Вселенной и воплотит их в Слове – получит безграничную власть над сердцами людей; над всем миром, сотворенным этими ритмами. И сами последствия рисовались ему с каждым днем всё более фантастическими.
Воронин едва не прозевал свою остановку. Да и к тому же рюкзак с предательски зацепившейся застежкой ремешка за решетку полки.
Он спрыгнул на мокрую гальку насыпи один. Только что прошел дождик.
Туман клубился и клочьями цеплялся за верхушки высоких елей. Поезд растворился, как будто его и не было. От тишины звенело в ушах. Он закинул рюкзак за спину, вдохнул полной грудью дурманящий сырой воздух и, разглядев в траве тропинку, легко сбежал вниз.
3
Попутку Воронин поймал как только оказался на шоссе. Зеленый грузовик с крытым кузовом вынырнул из тоннеля под железнодорожной насыпью и резко тормознул.
«Залазь в фургон, – приоткрыв дверцу, скомандовал Кириллу рыжий
шофер, и, постучав по задней стенке кабины, крикнул – Вовка, открой человеку!».
Дверь сопротивлялась, но, после пары увесистых ударов, распахнулась. «Не хочет, бляха-муха!» – ругнулся плечистый малый в черном комбинезоне и высунулся из фургона. «Давай, давай живее» – протянул он Кириллу волосатую руку.
В фургоне воняло бензином, маслами и, как показалось Кириллу, несвежей едой. Из двух маленьких окошек под потолком пробивался серый свет. Было полутемно. На полу валялись разводные ключи, звенья разорванной цепной передачи, и, втоптанные в пол, брезентовые рукавицы. Машину бросало из стороны в стороны. В углу грохотал ящик с гайками и покачивался бидон с темно-коричневым солидолом, с воткнутой в него деревянной лопаткой. Кирилл почувствовал привкус, как будто он только что попытался подсосать ртом насос и глотнул бензина. Его замутило.
«Да ты не бойся, садись, – хлопнул ладонью по ящику, поставленному на попа, Вовка – до озера успеем разок перекинуться».
Кирилл справился с приступом тошноты, икнул и безвольно присел на ящик.
Напротив, тоже на ящиках, широко расставив ноги, удерживая равновесие, сидели Вовка и еще один. В таком же комбинезоне, наголо бритый, с крепкой шеей, удивительно похожий на Брюса Уиллиса, только с испачканными