ровным счетом ничего. А потом оба медведя поднялись, продвинулись на два шага вперед и принялись обнюхивать подношение. Еще пауза… и в конце концов они стали есть китовый жир.
Я с облечением выдохнул и решил, что сын егеря сейчас покинет клетку. Однако, к моему изумлению, он прополз дальше, оказавшись как раз между зверями, после чего повернулся и опять сел, скрестив ноги. Снова явилась на свет дудочка из оленьего рога, и снова зазвучала та же простенькая мелодия. Парень сидел и наигрывал, а по бокам от него два крупных медвежонка жадно заглатывали пищу.
Редвальд все же осторожно подкрался к нам, и я услышал, как Охтер пояснил ему, что происходит. Он говорил вполголоса, и я не сразу разобрал его слова. Медведя торговец назвал словом, которого я не слышал с детских лет. Мой народ – саксы – считал медведя существом, наделенным мистической силой, и потому частенько поминал его косвенным образом, с почтением, называя не медведем, а беовульфом. И сейчас Охтер, используя это самое слово, сказал, что если бы он не видел собственными глазами, то ни за что не поверил бы, что кто-нибудь способен укротить беовульфа. Я почувствовал, что волосы у меня на затылке поднялись дыбом: слово «беовульф» означало «пчелиный волк».
Передо мной, как наяву, развернулся тот сон, который я видел в Ахене: Вало сидит между волками, весь облепленный роящимися пчелами. Согласно Артимедору, если пчелы являются во сне, связанном с крестьянином, это означает успех в его предприятиях. Для всех остальных это предзнаменование смерти.
Мы наблюдали за происходившим с безопасного расстояния, пока медведи не насытились. Вало перестал играть на дудочке лишь после того, как они улеглись, свернувшись, и снова погрузились в сон. После этого он открыл засов на двери и ползком выбрался к нам. Вид у него был самый безмятежный, как будто не случилось ровным счетом ничего особенного.
– Я хотел бы нанять его ухаживать за медведями. Как его зовут? – обратился ко мне Охтер.
– Вало, – ответил я. – Его отец был главным егерем короля Карла.
Редвальд предостерегающе взглянул на меня – придержи, дескать, язык! – и повернулся к Охтеру:
– Отдать тебе этого парня в найм мы не сможем. Зигвульф ведь уже предложил тебе продать ему эту пару медведей. Но если Вало не будет их кормить, они наверняка умрут. В таком случае ты выручишь за них всего лишь стоимость шкур.
Я напустил на лицо непроницаемое выражение. К этому дню я достаточно хорошо изучил нашего капитана и мог понять, когда фриз всерьез берется за сделку.
– Охтер, я предлагаю договориться так, – продолжал Редвальд. – Вало останется с тобой и будет присматривать за медведями, пока моему кораблю не придет время возвращаться в Дорестад. За это ты сбросишь цену – будет средняя сумма между стоимостью живых медведей и той ценой, какую ты выручил бы за шкуры.
Его старый приятель ненадолго задумался:
– С одним условием: если медведи все же помрут до вашего отплытия, значит, виноват Вало, и я получу полную сумму.
– По рукам! – заявил моряк