Кальмет, лет шестидесяти, как раз просматривал на негатоскопе рентгеновские снимки ее коронарных сосудов. Проведенная процедура состояла в том, чтобы впрыснуть с помощью зонда, введенного в бедренную артерию, контрастное йодированное вещество, позволяющее окрасить коронарные артерии. Молодой женщине пришлось еще раз вытерпеть магнитно-резонансную томографию сердца, операционный блок, общую анестезию и пробуждение на незнакомой койке в двухместной палате, да к тому же с какой-то хрипящей старухой рядом. Три полных дня медицинских обследований в кардиологической клинике, которые показались ей бесконечными. Доктор заметил, что она с интересом смотрит на окрашенные пробы меж двух стеклянных пластинок в прозрачном пакетике на столе. Ее биопсия…
– Это для вас, – сказал Кальмет. – Видите, на этот раз я не забыл.
– Спасибо.
– Некоторые коллекционируют марки, другие оловянных солдатиков, а вы…
Камиль притянула образец к себе – бесконечно тонкий срез ее сердца меж двух стеклышек – и с интересом рассмотрела, прежде чем положить в сумочку.
– Похоже, что сердце по собственному почину решило поторопить нашу триместровую встречу, – отрезала она, чтобы избежать оправданий. – Сообщите мне добрую новость, доктор.
Кальмет наблюдал ее больше полутора лет. У Камиль было впечатление, что она доверяет ему больше, чем собственному отцу. Он видел ее на пороге смерти, совершенно неузнаваемой, когда у нее отказали почки, легкие стали наполняться водой, а больное сердце билось все медленнее и при этом парадоксально раздувалось, словно окорок. Еще молодая женщина во всех подробностях запомнила тот день, когда через несколько недель после первых симптомов Кальмет объявил ей, что у него есть для нее новое сердце.
Нежданная удача, учитывая редкость ее группы крови.
Врач смущенно поправил свои маленькие круглые очочки. В них он был похож на Ганди, только с посеребренными сединой волосами, остриженными «под горшок».
– Хорошая новость состоит в том, что вы почувствовали ангор. Это случается лишь у двоих-троих из сотни человек с пересаженным сердцем.
Камиль незаметно вздохнула. Еще до того, как выйти из материнской утробы, она уже угодила в область малых процентов и особых случаев: с ней вечно приключалось то, чего с остальными людьми не бывает.
Врач продолжил свои объяснения:
– Этим словом обозначают сильную боль в груди, которую реципиент, то есть человек, подвергшийся пересадке, обычно ощущать не может. Когда у донора изымают сердце, то, разумеется, перерезают все нервные окончания. И у реципиента они никогда не приживаются. Во время операции по пересадке присоединяют вены, артерии, но не нервы. Следовательно, пересаженный орган в большинстве случаев нечувствителен ко всякой боли. Вам можно воткнуть иглу в сердце, и вы ничего не почувствуете.
– Так почему же мне тогда больно? Почему я чувствую боль в сердце?
Кальмет сел напротив Камиль по другую сторону письменного стола. Со времени операции его