к ней на помощь.
Камиль было достаточно опустить веки, чтобы опять увидеть во всех подробностях эту женщину: лет двадцати, нагую, свернувшуюся клубком в каком-то темном месте, быть может в подвале или пещере. Она дрожала, ей было холодно и страшно. Ее черные глаза словно впивались в Камиль, глядевшую на нее в своем сне, будто сторонняя наблюдательница, бессильная что-либо изменить.
– Словно ее похитили и где-то удерживают. Она запугана. Самое удивительное – эта отчетливость сна, я его помню вплоть до мельчайших деталей. Похоже на настоящие воспоминания. На что-то… даже не знаю… На что-то, что я в самом деле видела или пережила. Невероятно.
– Похоже, так и есть.
– Ты же меня знаешь: я буду последней, кто поверит во всякое такое, во всю эту чушь насчет ясновидения, предчувствий или чего там еще… Самое потрясающее в том, что оно идет изнутри меня. Быть может, мне надо покопаться, поискать что-нибудь по этой теме или увидеться с кем-нибудь, чтобы избавиться от своего сна. Не знаю.
В последние недели Борис чувствовал, что Камиль потеряла уверенность в себе. Перенеся тяжелую хирургическую операцию, молодая женщина словно скользила вниз по длинному склону. Часто погружалась в свои мысли, становилась нервной, раздражительной на грани срыва. И об этом явно свидетельствовало то, что она упрямо собирала со всей Франции и из соседних стран газеты, вышедшие за неделю до ее операции. Она изучала их даже на рабочем месте, что уже стоило ей нескольких неприятных замечаний со стороны коллег и начальства.
– Тебя все еще мучает дело Орели Каризи, – сказал он спокойно. – Чтобы забыть все увиденное, понадобится время. Наверное, твои кошмары и есть средство, чтобы избавить тебя от этих воспоминаний.
Дело Орели Каризи… Именно Камиль тогда, в начале лета, открыла багажник машины, ограждая место преступления пластиковой лентой. Какой-то парень всадил себе пулю в голову на лесной тропинке. Все сочли это просто самоубийством, но оказалось, что депрессивный тип сначала потрудился выпустить кровь из своей восьмилетней дочурки, тело которой она и обнаружила в багажнике. Плохо закончившаяся история развода.
Хотя Камиль привыкла к виду трупов – больше пятисот с начала карьеры и не всегда в лучшем виде, – но дети… Этого она совершенно не выносила и всегда старалась договориться, чтобы ее кто-нибудь подменил. Психолог наверняка сказал бы, что эта подсознательная блокировка связана с ее собственным детством, со страхом смерти, который преследует ее с ранних лет.
– Нет, ничего общего, – сказала она. – Этот кошмар – что-то совсем другое. Женщине из моего сна лет двадцать, а Орели было всего восемь. И у той незнакомки очень характерная внешность, она похожа на цыганку.
– Маленькая Орели тоже выглядела довольно цыганистой. И к тому же в пепельнице отцовской машины нашли окурки и на пассажирском сиденье валялась пачка сигарет. Надо бы проверить, может, тоже «Мальборо лайт», пятнадцать штук в пачке. Как там тот психоаналитик говорил? Что сны всего лишь