чародея упёрся в неимоверно огромный, сильно выступающий вперёд живот, занявший почти всё пространство перед дверью. Поднявшись выше, удивлённый взор старца столкнулся с раздутыми рыхлыми щеками и жирным прыщавым носом. Широкие мясистые губы сложились в отвратительной ухмылке. На круглой, почти лысой макушке торчали несколько чёрных маслянистых волосинок. Короткие пухлые руки забавно устроились на толстом брюхе. Локтей на них, казалось, и вовсе не было – они сливались с общей студёнистой массой.
Развалистой походкой незваный гость ввалился в сени, не спрашивая на то разрешения у хозяина. Мерлин отнёсся к нахальному вторжению на удивление спокойно. Он хладнокровно отступил в сторону, освобождая пространство плывущей горе жира и мяса. Только вот, ширина прохода рассчитывалась на средних людей, и толстяку, что бы в него протиснуться, пришлось до упора стянуть всё своё тулово. Тем не менее, дверные косяки затрещали и даже немного надтреснули, как бы нехотя впуская рыхлую тушу.
Мерлин выжидал молча. Мудрый старец прекрасно понимал, что Толстяк явился поговорить, иначе обязательно вперёд себя запустил бы шайку головорезов. Не мог же он так просто рискнуть своим бесценным салом.
Противней всего в его облике были глаза Толстяка. Маленькие, сощуренные, будто бы сжатые неимоверной силой, коварные глазки блестели отрадной злобой. Даже уродливая ухмылка казалась милой улыбкой в сравнении с жуткой ненавистью этих узких щёлок на рябом лице гостя. Но его ехидный прожигающий взор разбился о ледяное хладнокровие хозяина дома.
– С чем явился, Величество Уличное? – без тени сарказма осведомился чародей.
– Огорчён я очень… – глухим басом ухнул Толстяк, пропустивший мимо ушей тонкую издёвку старика и поплывший в гостевую, – Одна Паскудная Крыса в моём королевстве отказывается платить дань на содержание моей пышной особы… Эх!
Старец был непревзойдённым мастером по части оскорблений, потому что умел произносить их совершенно ровным тоном. Поэтому Толстый Джек решил не унижать себя глупой руганью, а вторить чародею в этом замысловатом ремесле. Только Толстяку, как он ни старался, не удавалось скрыть издёвки в своём голосе.
– Премного опечален несчастьями твоего государства, – продолжил Мерлин. Он говорил так, будто действительно был утящённым повседневными заботами правителем, ведшим светскую беседу с другим таким же высоким государем, – Но в нашем королевстве Хлопот-Полон-Рот и своих забот хватает. Так что, наижирнейший мой сударь, ничем не в силах тебе помочь.
– Надеюсь я, милорд Маг-Почти-Мертвяк не слишком оскорбится, ежели узнает, что он и есть та Паскудная Крыса? – Толстяку удалось таки выровнять голос, и он стал слащавым, отчего ещё более отвратительным.
Ланс и Джеоф, незримыми выглядывавшие из задних сеней, сразу сообразили, что за человек появился в доме старца. Но решили до поры, до времени не высовываться, а молча наблюдать.
– Хватит! – голос Мерлина резко изменился, посуровев и став подобным грому, – Я уже говорил твоим