неслась со всех ног, быстрее, чем прежде – на ярмарке, соревнуясь с толстобрюхими раззявами на одном из игрищ – всё-таки теперь речь шла не о выигрыше, а о спасении шкуры. «И какого зорна меня угораздило вмешаться?» – думала она на бегу – «Вечно сую свой нос, куда не следует!» Она подозрительно взглянула на Джеофа. «А этот-то чего за мной увязался? Ах да, я же сама устроила это сумасбродство! Теперь у него будет еще больше проблем… да и у меня их немало!».
Беглецы уже давно намного оторвались от преследователей. Мимо мелькали красивые богатые здания, торговые лавки, увеселительные заведения. Позже они сменились домиками победнее и попроще, да и сами улицы внезапно сузились и приобрели какой-то деревенский характер. Когда, наконец, окружающий вид превратился в ряды чахлых хибар и лачужек, запыхавшаяся странница решила, что пора бы остановиться и передохнуть, да и верзила, по-видимому, тоже устал. Его сердце бешено колотилось, и не столько от сумасшедшего ритма, сколько от кипящего в крови чувства опасности. Ему не очень-то улыбалось ополчиться против городничего с его вездесущей стражей. Слишком уж хорошо он знал их методы борьбы с нарушителями порядка – сам когда-то участвовал вот в таких же погонях. Только тогда он не думал, что беглецы-то могут быть вовсе и не виновны в приписанных им злодеяниях.
Трижды им приходилось встречаться с дневными патрулями, и каждый раз Джеоф думал, что всё пропало, и они попались. Но городская стража ещё не была осведомлена об «ужасном» преступлении, и не обращала на двоих запыхавшихся бегунов никакого внимания. Мало ли кто чего мог свиснуть на бурной ярмарке. А бегать за каждым карманником доблестным блюстителям порядка вовсе не улыбалось.
Забрели двое беглецов куда-то на окраину города. Улицы стали неимоверно узкими и грязными. Кое-где, прямо перед порогами лачуг, смердели отходы и помои, выброшенные нерадивыми жильцами. Отовсюду разило запахом грязи, гнили и собачьего пота – бездомные животные также селились подальше от богатых дворов. Перекошенные стены, почти обвалившиеся крыши, поваленные заборы – всё вокруг создавало ощущение неухоженности и запустения.
Беглецы остановились перевести дух возле одной хиленькой лачужки. Но не успели даже толком отдышаться, как совсем рядом, за недалеким поворотом послышался стук копыт. Злобная ругань, сопровождавшая их клацанье и жесточайшие проклятия в адрес «всяких там выскочек» дали понять, что это явились по их души. Как удалось блюстителям порядка отыскать затерявшихся в неисчислимых улочках наглецов оставалось загадкой, но стражники неотвратимо приближались, что заставило сердца бегунов биться втрое быстрее.
Голубоглазая пройдоха рванулась было вперед, но с ужасом обнаружила, что в конце переулочка оказался тупик. Здоровяк, по-видимому, тоже это заметил и хладнокровно приготовился к бою, ожидая появления стражников.
Но вояки городничего были вооружены мечами и массивными луками. Колчаны их полны стрел, а к сбруе пристёгнуты крепкие длинные копья, которыми всадники неплохо