звонить колокол, и я замечаю, что монашка шепчет что-то себе под нос. Интересно, что она там бормочет? Она напоминает мне мою бабушку – та сидела за вязанием и шепотом считала петли на узоре. Может, она потеряла счет стежкам на своем вышивании?
– У вас хорошо получается, – как бы ободряю я ее. – А что вы вышиваете?
Она как-то нервно вздрагивает и откладывает свое шитье. Потом ласково мне улыбается и говорит:
– Деточка, у нас тут есть знаменитые лавандовые поля. Не хотите ли взглянуть на них?
– Нет, спасибо, – расплываюсь я в ответной улыбке. – Мне и тут хорошо, с вами.
Улыбка монахини слегка вянет.
– А как насчет склепа? – спрашивает она. – Это вас не интересует?
– Не очень. Но вы не волнуйтесь. Мне совсем не скучно! Просто тут очень славно. Так… умиротворяет. Прямо как «Звуки музыки»[6].
Она смотрит на меня с таким выражением, словно я несу какую-то околесицу, и до меня доходит, что бедняжка, наверное, так давно в монастыре, что слыхом не слыхивала о «Звуках музыки».
– Знаете, есть такое старое кино, – начинаю объяснять я, но тут соображаю, что она наверняка вообще не знает, что такое «кино». – Это как бы движущиеся картинки, – осторожно добавляю я. – Вам их показывают на экране. И вот в этом кино была монашка по имени Мария…
– У нас есть магазин, – резко перебивает меня монахиня. – Как насчет магазина?
Магазин! На секунду я прихожу в волнение и хочу спросить, что там продается. Но потом вспоминаю, что дала обещание Сьюзи.
– Не могу, – с сожалением вздыхаю я. – Понимаете, я обещала своей соседке, что сегодня не буду ходить по магазинам.
– Соседке? – удивляется монашка. – А при чем тут ваша соседка?
– Она беспокоится, что я трачу слишком много денег…
– Вашей жизнью управляет соседка?
– Ну, просто я очень серьезно пообещала кое-что… давно… Ну, как бы дала клятву…
– Но она же не узнает! – говорит монахиня. – Если вы ей не расскажете.
Я удивленно смотрю на нее:
– Но ведь мне будет очень стыдно, если я не сдержу обещание! Нет уж, я лучше еще тут с вами немножко посижу, если вы не против. – Я беру в руки маленькую статуэтку Девы Марии, попавшуюся мне на глаза. – Мило. Где вы ее купили?
Монашка смотрит на меня, сощурившись.
– А вы отнеситесь к этому не как к покупке, – наконец произносит она. – Считайте, что вы жертвуете деньги на благотворительность. – Она наклоняется ко мне. – Вы жертвуете нам деньги, а мы взамен даем вам что-то на память. Разве это можно считать покупкой?
С минуту я обдумываю ее слова. Дело в том, что я всегда хотела пожертвовать деньги на благое дело, и, возможно, это мой шанс.
– Значит, это будет… как бы благое дело? – на всякий случай уточняю я.
– Именно так. А Иисус и Его ангелы благословят вас за это деяние. – И она хватает меня за руку, причем весьма крепко хватает. – А теперь идите, прогуляйтесь до магазина, деточка. Я покажу вам дорогу…
Мы выходим из бокового придела,