пообещал он.
– А когда начинается учебный год? Я совсем забыла о времени.
Эдвард вздохнул. И наверное, снова замурлыкал колыбельную, но я уже не слышала, провалилась в сон.
Когда я проснулась, вздрагивая отужаса, снаружи было темно. Этот сон – такой живой, такой настоящий, со всеми ощущениями… Я ахнула вслух, не понимая, где я и почему вокруг темно. Еще миг назад я грелась в лучах ослепительно яркого солнца.
– Белла? – прошептал Эдвард, обнимая меня и укачивая как ребенка. – Все хорошо, любимая?
– Ох! – выдохнула я. Всего лишь сон. Мне все приснилось. Из глаз вдруг стремительным потоком хлынули слезы.
– Белла! – уже громче, с тревогой позвал Эдвард. – Что с тобой? – Холодными пальцами он вытирал слезы с моих горячих щек.
– Мне все приснилось! – Из груди вырвалось рыдание. Непрошеные слезы пугали, но справиться с охватившим меня горем не было сил. Я хочу, хочу, чтобы этот сон оказался явью!
– Все хорошо, любимая, все в порядке. Я здесь. – Эдвард баюкал меня в объятиях, чуть-чуть резковато для попытки утешить. – Опять страшный сон? Это сон, всего лишь сон…
– Не страшный… – Я мотнула головой и потерла глаза тыльной стороной кисти. – Это был хороший сон. – Голос опять дрогнул.
– Тогда почему ты плачешь? – недоумевал Эдвард.
– Потому что проснулась! – прорыдала я, стискивая руки у него на шее и захлебываясь слезами.
Загадочная женская логика насмешила Эдварда, но смех вышел обеспокоенный.
– Все хорошо, Белла. Дыши глубже.
– Он был такой настоящий. Я думала, это все по правде…
– Расскажи, – попросил Эдвард. – Вдруг поможет?
– Мы были на пляже… – Я замолчала, вглядываясь сквозь пелену слез в его прекрасное встревоженное лицо, едва различимое в темноте. Необъяснимое горе накатило с новой силой.
– И? – не выдержал он.
Я сморгнула слезы, разрываясь от горя.
– О, Эдвард…
– Рассказывай, Белла! – взмолился Эдвард, обеспокоенный прозвучавшей в моем голосе болью.
Я не могла. Только снова повисла у него на шее и впилась поцелуем ему в губы. Это было не просто желание, а физическая потребность, острая до боли. Эдвард начал целовать меня в ответ, но тут же опомнился.
Оправившись от неожиданности и осторожно выпутавшись из моих объятий, он отстранил меня, придерживая за плечи.
– Белла, нет, – настойчиво проговорил он, пристально глядя в глаза – как будто опасался, что я сошла с ума.
Мои руки безвольно упали, слезы хлынули новым потоком, к горлу подступили рыдания. Он, наверное, прав – я схожу с ума.
Эдвард смотрел на меня ничего не понимающим растерянным взглядом.
– П-прости! – выдавила я.
Он притянул меня к себе, прижимая к холодной мраморной груди.
– Не могу, Белла, нельзя! – взвыл он как подраненный.
– Пожалуйста! – умоляла я, уткнувшись носом в его грудь. – Эдвард, прошу тебя!
Может, он не смог больше выносить моих слез, может, его смутила внезапность